Велосипед с квадратными колесами Дмитрия Медведева. Россия будет прозябать на технологических задворках, пока чиновники зарабатывают в разы больше, чем люди науки. Курс на импортозамещение в России с треском провалился. Россияне вынуждены покупать импорт

Велосипед с квадратными колесами Дмитрия Медведева

Импорт замещаться не желает

 

 

Велосипед с квадратными колесами Дмитрия Медведева

Россия будет прозябать на технологических задворках, пока чиновники зарабатывают в разы больше, чем люди науки

http://svpressa.ru/society/article/223085/

Вице-премьер Татьяна Голикова рассказала представителям российских СМИ, что в 2018 году 28% выпускников вузов не нашли работу в течение первого года после получения диплома. По её словам, такие сведения представила созданная в России система мониторинга трудоустройства специалистов, получивших высшее образование.

А за пару дней до этого было опубликовано другое любопытное статистическое исследование, которое касалось молодых людей, пока еще обучающихся в университетах. Этот документ в виде инфографики, под названием «Российские вузы глазами студентов-2019», представили команды проектов «Типичный абитуриент» и «Социальный навигатор» МИА «Россия сегодня».

Что касается первой новости, Голикова, судя по всему, не видит особого драматизма в озвученной информации. По ее мнению, это объективная реальность — точно такая, как во многих странах мира.

Правда, особая опасность, о которой скромно промолчала заместитель Медведевапо социальным вопросам, кроется в том, что такие выпускники в дальнейшем формируют так называемую долгосрочную безработицу. Чем дольше они не трудоустроены по специальности, тем труднее им вообще найти свое место в жизни, ради которого они учились.

Похоже, понимание этого факта начинает сказываться на студентах, прежде всего, столичных вузов. В силу близости к политическим и экономическим институтам страны, молодые москвичи и питерцы раньше их сверстников из провинции начинают осознавать стоящие перед ними жизненные трудности, что проявляется в разочаровании уже учебой.

Видимо, именно это зафиксировали эксперты «Типичного абитуриента» и «Социального навигатора», показав рост числа недовольных студентов в Москве и Питере на 7 процентных пункта. В целом по стране, порядка 40,5% студентов вузов дали отрицательные оценки своим «альма-матер», в том числе в вопросах коррупции и дальнейшего трудоустройства.

Однако вернемся к новости о трудоустройстве выпускников вузов. По данным из авторитетных источников, в том числе проправительственных институтов, в нашей стране почти две трети выпускников хотят связать свое будущее с коммерческой деятельностью, еще четверть — планируют карьеру госслужащих или сотрудников бюджетных организаций. А вот в науку мечтают пойти меньше 1% молодых людей, получивших высшее образование. 

Во многом это вызвано общественной оценкой работы в НИИ и в научных лабораториях. В России только треть родителей советуют своим детям карьеру ученого, тогда как в США, к примеру, таких семей около 80%.

 

В этой связи напрашивается закономерный вопрос: почему в XXI научно-техническом веке в нашей стране студенты не планируют работать на технологический прогресс России, тогда как в Америке об этом мечтает значительная часть выпускников?

Многочисленные исследования о заработных платах в ЕС и США показали прямую взаимосвязь между престижем профессии и оплатой труда. В эпоху тотального потребления таланты идут туда, где предлагают высокие зарплаты. Именно поэтому американские родители в подавляющем большинстве агитируют своих детей «сделать карьеру ученого», а не чиновника.

В частности, заокеанский портал Balance Careers (о трудовых отношениях в США — авт.) указывает на очевидные минусы работы чиновников, прежде всего, в виде зарплаты этой категории трудящихся. Плюсами называется стабильность и — чего греха таить — невысокая трудовая дисциплина. В принципе и здесь можно сделать карьеру, но выиграть в лотерею проще.

 

Так, по данным на 9 января 2019 года средний сотрудник государственного офиса США получает $ 31 512 в год, причем в начале карьеры ему назначат ничтожные по американским меркам $ 16 000. Кстати, индексация оплаты труда госслужащих регулярно отстает от уровня инфляции, отмечает Balance Careers.

Средний исследователь научной лаборатории в Соединенных Штатах зарабатывает в год $ 142 120, инженер-конструктор — $ 127 500, научный сотрудник — $ 103 040, то есть в 3−4 раза больше, чем клерки правительственных офисов. Причем, вакансии исчисляются тысячами, а то и десятками тысяч в зависимости от научного или инженерного направления. Фактически, выпускники американских вузов имеют стопроцентное трудоустройство, правда, при условии профпригодности. Там не к ЕГЭ готовятся, а к тесту на рабочее место.

Конечно, часть из американских выпускников университетов с треском вылетают с высокооплачиваемой работы, не справившись с темпом и качеством научных исследований или инженерных изысканий. Но все-таки фактор высшего образования за океаном является важнейшим в жизненных планах среднего американского школьника или студента.

Чтобы картина была яснее, приведем зарплаты градоначальников. К примеру, мэр Линкольна (с населением почти 300 тысяч человек), административного центра штата Небраска, зарабатывает $ 83 606 в год. А мэр Сидар-Рапидс, (125 тысяч жителей) второго по величине города в американском штате Айова, имеет годовую зарплату в размере $ 35203.

Более того, для некоторых небольших городских поселений зарплата мэров вообще равна нулю или $ 1. Согласно данным газеты South Whidbey, 6 поселений из 92 опрошенных населенных пунктов с числом жителей от 700 до 5000 человек вообще не платили мэру ни цента, а 17 городков вознаградили своих градоначальников скромными $ 10 000 в год. Добавим, что в большинстве небольших городов должность мэра не является штатной.

Ясно, что американские чиновники рангом пониже, вроде наших «прославившихся» чиновниц с Алтая, Новгорода, не будут учить «уму-разуму» налогоплательщиков с высоты своего положения. Просто потому, что их доходы равны или меньше, чем даже зарплаты начинающих учителей, не говоря уже о врачах. Это все равно, если, к примеру, начальник управления политики и реализации программ общественного развития Алтайского края Екатерина Четошникова получала бы чуть больше МРОТ. Тогда она не заявила бы о неадекватности начинающих учителей, которые хотят зарабатывать больше, чем 9 тысяч рублей.

Безусловно, студенты российских вузов видят все эти жуткие перекосы на рынке труда и не верят в «официальную статистику» о доходах молодых ученых, якобы получающих по 100 тысяч и более рублей. Как говорят в народе, коли было бы это так, очередь в научные лаборатории стояла бы до Кремля.

Если уж копировать у Америки структурные реформы, то начинать нужно с создания новой реальности, при которой доходы ученых окажутся таковыми, что 80% родителей будут «толкать» своих детей в науку. При этом обесценить чиновничье сословие до уровня реальных слуг народа.

Правда, для этого требуется создать эффективные механизмы, при которых коммунальное хозяйство работало бы как часы, а мэры и их команды служили «ночными сторожами» в своих городах. Но вместо этого правительство Медведева изобретает велосипед с квадратными колесами в виде триллионных прожектов с непонятными эффектами. Хотя новые технологии значат куда больше, чем мега-стройки у черта на куличках.

 

Импорт замещаться не желает

Даже в условиях санкций в России предпочитают покупать иностранные товары

http://svpressa.ru/economy/article/223111/

Курс на импортозамещение в России с треском провалился. Россияне вынуждены покупать импортные товары, даже несмотря на их подорожание из-за обвала курса рубля. Об этом свидетельствуют данные мониторинга экономической ситуации РАНХиГС и Института Гайдара.

В разделе «Внешняя торговля России: предварительные итоги прошедшего года» экономисты отметили нетипичную картину. В течение последних лет, если курс рубля проседал к доллару, тут же уменьшался и объем импорта: граждане начинали экономить на дорогих заграничных товарах. Но в 2018 году эта закономерность была нарушена.

Как указывают экономисты, с января по октябрь 2018 года курс рубля к доллару обвалился примерно на 14% - с 57,65 руб./долл. в начале января до 65,8 руб./долл. в октябре. Однако симметричного сокращения импорта за этим не последовало — показатель остался примерно на прежнем уровне. По мнению аналитиков, потребность в импорте оказалась настолько сильной, что вынуждает компании и граждан приобретать иностранные товары, несмотря на рост цен.

Напомним: импортозамещение было заявлено президентом Владимиром Путинымв 2014 году — после присоединения Крыма к России — как политика повышения конкурентоспособности российской продукции с целью вывода ее на мировой рынок. Таким способом предполагалось укрепить отечественную экономику.

Кампания замещения импорта началась с введения антисанкционных запретов на ввоз мяса, рыбы, молока, овощей и фруктов. И продуктами дело не ограничилось.

В том же 2014 году правительство РФ приняло план содействия импортозамещению в промышленности. План предполагал, что уже к 2020 году доля импорта в машиностроении, электроэнергетике, гражданской авиации, станкостроении, нефтегазовой отрасли резко снизится (в этих отраслях она составляла 50% и выше).

По данным Минпромторга, на эти цели к концу 2016 года было направлено 374,4 млрд. рублей, из них 105 млрд. — прямая господдержка. В мае 2017-го премьер Дмитрий Медведев отчитался об успехах: доля импорта в радиоэлектронной промышленности к тому моменту сократилась до 54% вместо планировавшихся 69%, а импорт потребительских товаров в рознице, по данным Росстата, уменьшился с 42% в 2014 году до 35% в 2017-ом, продуктов питания — с 34% до 22%.

Но уже тогда было понятно, что главная задача импортозамещения не решается. Ее в мае 2017 года Владимир Путин так сформулировал на совещании в правительстве: нужно, чтобы наши товары в итоге стали «конкурентоспособными как по цене, так и по качеству, соответствовали мировым требованиям и стандартам», хотя «импортозаместить все и вся — нет такой цели у нас».

По данным Российской экономической школы (РЭШ), импорт по-прежнему очень нужен российским предприятиям, которые хотят модернизироваться — коэффициент износа основных фондов по экономике в среднем 48,3% (данные на апрель 2018 года).

На первом месте по износу — больше 50% - добывающая промышленность, на втором — здравоохранение, на третьем — обрабатывающая промышленность. Как отмечают аналитики РЭШ, оборудование в этих отраслях очень старое, и все эти отрасли зависят от импортной продукции — в России либо нет ей аналогов, либо эти аналоги менее производительны и дороги в эксплуатационных расходах.

Словом, покупать отечественное не готовы ни граждане, ни промышленники. Почему так происходит?

— Когда курс рубля падает, соотношение цен на импорт и отечественную продукцию резко меняется, — отмечает президент Союза предпринимателей и арендаторов России Андрей Бунич. — В таких условиях импорт, как правило, поначалу действительно сокращается. На первый взгляд, это создает хорошие предпосылки для вытеснения импортных товаров. Проблема, однако, в том, что через некоторое время соотношение цен на импорт и отечественную продукцию постепенно восстанавливается. И импорт отыгрывает позиции на рынке.

 

Так происходит из-за тотального роста цен, который происходит вслед за обвалом курса рубля. Дорожают продукты питания, потребительские товары — словом, все. И в конце концов накопленный эффект этого подорожания сводит на нет конкурентные преимущества, которые на какое-то время получают производители отечественной продукции перед импортерами.

Поясню на примере. Причем, считать буду в евро, а не в долларах — наш основной торговый партнер все-таки Европа, а не Америка.

Курс европейской валюты к концу 2014 году — перед тем, как обвалился рубль — составлял чуть больше 50 рублей/евро. Сейчас курс — почти 76 рублей/евро. Получается, евро поднялся примерно на 50%. В то же время цены на потребительские товары только за 2015 год скакнули на 30−40%. А с того времени, замечу, рост цен не прекращался.

В результате получается парадокс: с 2014 года товары в евро подорожали меньше, чем отечественные товары. И импортировать снова выгодно.

Такие циклы спада и восстановления спроса на импорт наблюдаются после каждого сеанса девальвации рубля.

«СП»: — Почему в эти периоды все-таки не происходит импортозамещения?

— Потому что, как показывает практика, эффект от девальвации рубля непродолжительный. На какой-то момент — скачком — получается, что выгоднее производить товары внутри России, но это длится недолго. Цены не стоят на месте, и именно это парализует попытки заместить импорт.

У нас сейчас, как ни странно, — после двух девальваций 2008 и 2014 годов, и ползучей девальвации 2018 года, — по большинству товарных позиций выгоднее импортировать, чем даже во времена, когда рубль был на пике, перед кризисом 2008 года.

Чтобы выжать максимальный эффект от девальвации рубля, нужно не допускать последующего роста цен. Плюс проводить осмысленную политику импортозамещения — механизмы стимулирования должны быть подготовлены заранее, и запущены в нужный момент.

У нас правительство эти механизмы запустить не успевает. Оно обваливает рубль, а цены — хоп! — тут же вырастают. В такой ситуации любой, кто сделает инвестиции в отечественное производство, проиграет. Потому что очень быстро снова заработают каналы импорта, и ситуация в экономике вернется на исходные позиции.

«СП»: — Но нам говорят, что импортозамещение успешно идет в ряде отраслей, например, в сельском хозяйстве. Почему там это работает?

— В сельское хозяйство были сделаны серьезные вложения еще до крымских событий, в рамках национальных проектов. Потом эти вложения стали приносить отдачу. Причем, что характерно, вложения в сельское хозяйство после 2014 года продемонстрировали очень слабый эффект.

Замечу, кроме того, что в сельском хозяйстве до сих пор существует значительный скрытый импорт: семена, некоторые корма и удобрения по-прежнему закупаются за границей.

«СП»: — Получается, попытки наладить импортозамещение в России — сизифов труд?

— Налаживание собственного производства — трудный и долгий процесс. Но все равно, это нужно делать. С 2014 года стало понятно: если все оставить как есть, в какой-то момент зависимость от импорта станет критической.

Особенно это касается технологий. Понятно, что в сфере ВПК, от которого зависит обороноспособность страны, импортозамещение проводится любой ценой. Но в других областях дело идет трудно. И пока не приходится говорить, что в импортозамещении достигнут серьезный эффект.

 

Российским властям, я считаю, следует более решительно проводить политику импортозамещения. Нужны жесткие меры, в том числе протекционистского характера. Причем, они обязательно должны совмещаться с мерами по развитию конкуренции на внутреннем рынке. Со стороны государства, это нужно делать практически насильно, чтобы дать возможность свободно выходить на рынок новым игрокам. Это сразу позитивно скажется и на занятости населения, и на росте экономики РФ.

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
CAPTCHA
This question is for testing whether you are a human visitor and to prevent automated spam submissions.