Друг Пушкина, основатель Русского исторического общества и приятель Александра Пушкина Пётр Вяземский говорил, что если бы его спросили о том, что творится в России, он бы ответил одной фразой: крадут.

Это не единственный кундштюк – другой автор, М.Е. Салтыков-Щедрин, сделал неутешительное пророчество: случись ему заснуть и пробудиться ото сна век спустя, на вопрос о том, что творится в России, он-де ответит: пьянствуют и крадут. Возможно, это анекдот – в архиве подобной строчки обнаружить не удалось, как ни старайся.

В постсоветской России, при царе и при Советах – у нас воруют всегда, притом с особым цинизмом, полным отсутствием совести и беззаветной наглостью, граничащей с отвагой и слабоумием. По данным «Газета.ру», в 2018 году средний размер особо крупной взятки незаметно дорос и даже преодолел барьер в 7 миллионов рублей. Мелкие же взятки по «капитализации» медленно, но верно приближались к полумиллиону. А истории про многочисленных полковников, у каждого из которых следствие обнаружило миллиарды рублей в наличной валюте, доллары, евро, золотые слитки и тому подобные атрибуты богатства?

Почему в России воруют так нагло?

Сдаётся мне, что причин коррупции в нашей стране три. Это цели, ценности и взаимосвязь между поступками и их последствиями.

Часто говорят, что современные элиты России отказались на фоне новой версии россокапитализма от гуманистических и человеческих ценностей, вроде заповеди «не укради». Лишь поэтому разгул воровства приобрёл такие доселе невиданные масштабы.

Но разве ценности – гарантия здорового отношения к собственности, институтам и воровству? Фига с два. Иные страны чертовски религиозны, но коррупция и казнокрадство там веками процветали, став моделью государственного устройства. Взять Ирландию? Чтобы побороть наркокартели, смелой журналистке Веронике Герин пришлось положить на алтарь свою жизнь – и лишь после этого в стране были введены европейские антиотмывочные нормы, не позволявшие легализовать полученные преступным путём доходы.

А почему так?

Все просто: страх эффективнее ценностей и идеалов. Последние не смогут преодолеть в человеке тягу к роскоши и избыточным благам, а страх оказаться в российской тюрьме мог бы справиться с такой дилеммой.

А бояться в современной России подотвыкли – не до того. Живём, как животные, от получки до получки, которой нередко не хватает даже на одежду и еду, не говоря уже про бытовую технику и прочие блага цивилизации.

Отутюженные и приарманенные воры в высоких кабинетах не верят в то, что их может ожидать незавидная судьба. Отдельные показательные процессы лишь подчёркивают неспособность государства бороться с коррупцией ни по рецепту коммунистов, ни по модели Григория Явлинского или Алексея Навального. Оно не справляется.

И не справится.

Потому что чего боится преступник?

• Моральных страданий в виде угрызений совести или порицания окружающих;
• Наказания по закону живых;
• Божьей кары в виде ада, чистилища и тому подобных костюмированных плясок вокруг раскалённых сковородок с обязательным их вылизыванием.

Ничего этого нет – и страх не появляется.

Один взгляд на физиономию младшего Чайки – который сам себя шире – напрочь излечивает от иллюзий о возможных страхах представителей элиты перед народом, совестью или господом.