Недооцененным феноменом минувшего года стал резкий рост внешнего долга Российской Федерации. Докризисный максимум в 540,8 млрд.долл. (достигнутый 1 октября 2008 года) был почти достигнут уже 1 января 2012 года (по уточненным данным Банка России, долг составил на эту дату 540,6 млрд.) и превышен, соответственно, 1 апреля (559,7 млрд.).

Однако это был привычный, инерционный рост, возобновившийся еще в третьем квартале 2010 года. Власти, похоже, вздрогнули лишь прошедшей осенью, когда сумма долга на 1 октября 2012 года (594,7 млрд.), вплотную подобравшись к психологически значимой отметке в 600 млрд., некоторое время была труднодоступной на официальных сайтах. Однако в начале этого года открытость, судя по всему, победила, и новый долговой рекорд – 624,0 млрд. долларов – был публично объявлен без каких бы то ни было проволочек.

Несмотря на рекордную величину и пугающее ускорение (за 2012 год внешний долг увеличился на 15,4% по сравнению с 10,6% в 2011 и 4,6% в 2010), его величина по сравнению с масштабами российской экономики остается небольшой. Она выросла с 27,9% ВВП в 2011 до лишь 29,8% ВВП в минувшем году, что примерно соответствует уровню предгрозового 2007 года и пока еще соответствует самым жестким параметрам безопасности для самых неустойчивых стран (30% ВВП).

Тревожит не величина долга, а сам факт и характер его увеличения.

С одной стороны, впервые после досрочного погашения в 2006 году произошел резкий рост внешнего государственного долга: долг правительства увеличился за 2012 год на 10,8 млрд.долларов, или более чем на треть - на 34.8%, до 41,9 млрд.долларов.

Целесообразность такого увеличения более чем сомнительна: федеральный бюджет буквально пухнет от денег. Неиспользуемые средства на его счетах по состоянию на 1 декабря превышали 7,3 трлн.руб., увеличившись с начала года более чем на 1,7 трлн., и внешние займы просто бессмысленно раздували эти остатки. А возможно, и вовсе немедленно возвращались в западные финансовые системы через механизмы Резервного фонда и Фонда национального благосостояния.

Официальные объяснения сводятся к крайней необходимости внешних займов для поддержания инфраструктуры этого процесса То есть, для того, чтобы в недалеком будущем, когда бюджет, как в дефолт 1998 года, будет украден весь или рассосется по каким-либо иным причинам, можно было осуществить новые займы. Несмотря на старание официальных пропагандистов, правдоподобно объяснить это явление без учета фактора возможной коррупционной заинтересованности высокопоставленных чиновников правительства не представляется возможным.

В то же время доступность внешнего финансирования для региональных бюджетов падает: их внешний долг сократился за год с 1,1 до 0,7 млрд. долларов. В ситуации, когда агрессивная межбюджетная политика, бесправие губернаторов и перенос на региональные бюджеты все новых функций загоняют российские регионы в жестокий долговой кризис, недоступность внешнего финансирования означает не только бюджетные и юридические, но и социально-политические проблемы уже в недалеком будущем.

Другим серьезным изменением структуры внешнего долга стало практическое прекращение роста кредитов, выданных независимым от кредиторов предприятиям: за 2012 год они увеличились лишь на 1,8% (на 4,1 млрд.долл., до 232,0 млрд., причем среди них есть и ипотечные кредиты российским физлицам на покупку зарубежной недвижимости) – по сравнению с 4,3% в 2011 году. Основную часть прироста внешнего долга нефинансового сектора – 23,4 из 24,5 млрд.долл. – составили обязательства предприятий перед их прямыми инвесторами (за 2012 год они выросли более чем на четверть, на 27.6%, - до 108,1 млрд.долл.).

Это означает фактическое восстановление кризисной и посткризисной ситуации, при которой внешнее кредитование независимых заемщиков в России практически прекращено, а средства идет лишь на поддержание ранее сделанных иностранцами вложений. Поскольку внешнее финансирование является в силу финансовой политики российского государства единственным для нашей экономики источником относительно дешевых и «длинных» денег, сложившаяся ситуация не только свидетельствует о серьезном ухудшении конъюнктуры, но и грозит нам дальнейшим ухудшением ситуации.

Естественная в ходе кризиса и при выходе из него, вне явного социально-экономического кризиса ситуация представляется его грозным предвестником. Разумеется, активная реакция государства способна полностью устранить связанные с этим угрозы: достаточно, ограничив коррупцию и произвол монополий, начать на деле, а не на словах модернизацию российской инфраструктуры, направив на эти цели часть резервов бюджета и Банка России. Однако, трагически длящийся опыт четверти века национального предательства уже приучил граждан нашей страны с глубоким недоверием относиться к любому предположению об адекватности и разумности государственной политики. По крайней мере, в созидательной, а не в коррупционной сфере.