Мост между великим прошлым и будущим. Захар ПРИЛЕПИН беседует с Дмитрием АГРАНОВСКИМ. Есть ли в России политзаключенные? Возможна ли революция сверху? Каким будет результат ближайших выборов? О самом важном – ниже

Что, впрочем, вовсе не повод расслабляться. 

У нас в гостях Дмитрий Аграновский. Есть ли в России политзаключенные? Возможна ли революция сверху? Каким будет результат ближайших выборов? О самом важном – ниже.

– Дмитрий, давайте начнем с вашей профессиональной деятельности. Как человек, защищающий политзеков, вы можете охарактеризовать как-то нашу власть: она репрессивная? Она… совершает глупости? Или она все делает строго по закону?

– Свои истоки власть в России берет в 90-х годах, когда в отношении народа была совершена чудовищная несправедливость. Все народное достояние, которое создавалось потом и кровью, отстаивалось в войнах и лишениях, вдруг оказалось в собственности кучки людей, не имеющих к созданию этих богатств никакого отношения. В результате сложилась определенная система, цель которой до недавнего времени была только одна –удержание этой кучкой людей полученных ими богатств и эксплуатация всего остального населения. Разумеется, это может делать только репрессивный аппарат, который включает в себя не только собственно силовые структуры, но и СМИ, так называемую избирательную систему и другое.

В последние годы система достаточно жесткого подавления инакомыслия, заложенная Ельциным, несколько цивилизовалась. Например, сейчас даже представить себе нельзя, чтобы власть в центре Москвы расстреливала из танков оппозицию, а потом убивала ее сторонников на стадионе, как это было в 1993 году. Сейчас у нас, в принципе, нормальное государство периферийного капитализма, которое является орудием классовых интересов и обслуживает интересы господствующего класса. Но, еще раз подчеркну, делает это гораздо более цивилизованно, чем при Ельцине. Закон – это выраженная на бумаге воля господствующего класса, поэтому неудивительно, что власть старается соблюдать закон, разработанный в ее же интересах.

– То есть в вашем представлении то, что сегодня являет собой власть, – это все-таки не реинкарнация позднего СССР (как любят говорить либералы)? Либерал-буржуа по-прежнему управляют сегодня страной?

– Сегодняшнее государство – это причудливый симбиоз патриотизма и либерализма, к сожалению, не имеющий к СССР никакого отношения. Созданная при Ельцине система колониального капитализма настолько пропитала все поры власти, что нужны какие-то чрезвычайные события, чтобы ее изменить.

Чрезвычайные события уже произошли – хронологически это государственный переворот на Украине, воссоединение с Крымом, сожжение наших товарищей в Одессе, чудовищная бойня, развязанная фашистами в Донбассе. Ни Россия, ни наш народ, ни вообще мир уже никогда не станут прежними. С одной стороны, народ, да и власть, стремительно приходят в чувство после 25 лет разложения и застоя, а, с другой стороны, США по присущей им глупости не дадут нам сдаться достойно и сохранить лицо. Так что я уверен, что трансформация России в сторону патриотизма, справедливости, восстановления своего влияния в мире будет только продолжаться.

Сейчас России нужно восстанавливать нормальные отношения с Западом. Не колониальные, а именно нормальные, которые были во все времена нашей истории, – нормальные отношения с Западом, и особенно с США, могут быть только с позиции силы. США – страна с таким менталитетом, что любые другие аргументы, кроме силы, они принимают за слабость. А со слабыми они никогда не церемонились.

Возвращение в СССР в той или иной форме тоже обязательно состоится – СССР был не чьей-то причудой, а выстраданным многими поколениями самым приспособленным способом для существования России в реальном мире. Хватило нескольких месяцев украинских событий, чтобы вся идеологическая промывка мозгов последних 25 лет растаяла как сон, как утренний туман. 

– Какие новости в деле нацбола Олега Миронова?

– Олег Миронов протестовал на концерте Макаревича против войны в Донбассе. Что может быть благороднее? Однако его обвинили в хулиганстве, то есть в «грубом нарушении общественного порядка, выражающим явное неуважение к обществу, совершенном с применением предметов, используемых в качестве оружия». Оружием считают баллончик с капсаицином, физиологически безвредным экстрактом жгучего перца, которым Олег брызнул в сторону сцены. Никто при этом не пострадал. Олегу в ходе следствия пять раз утяжеляли обвинение, в конечном итоге ему грозило до 9 лет лишения свободы. Для сравнения: мерзопакостному (на мой взгляд) Павленскому за то, что он облил бензином и поджег дверь ФСБ, было предъявлено обвинение до трех лет. 

Суд назначил Миронову срок в три года лишения свободы, потом апелляционная инстанция снизила этот срок до 2 лет 6 месяцев. Мы с Эллой Александровной Памфиловой подали жалобы в президиум Мосгорсуда, и дело было истребовано. Однако оно там лежало довольно долго, больше месяца, пока не появился протест прокуратуры, в котором требовали вернуть Миронову обратно 6 месяцев, на которые был снижен срок. Президиум Мосгорсуда с этим согласился, и 14 июня состоится новое рассмотрение дела апелляционной инстанцией, в котором, скорее всего, Миронову добавят срок на эти 6 месяцев. 

Часто ли бывает такое? За почти 20 лет моей работы я никогда не сталкивался со случаями, когда уже сниженный срок увеличивали обратно. Такого не было в моей практике, и я не слышал о подобных случаях от коллег.

Почему это происходит? В чем причина такого беспрецедентно 

жест­кого отношения к Миронову? На «Эхо Москвы» в программе от 21 мая прозвучал диалог Венедиктова с Бунтманом, из которого я понял: с Мироновым поступают столь жестоко не потому, что он этого заслуживает, а потому, что кем-то были предприняты некоторые публичные и непубличные усилия.

– Верно ли, что левых оппозиционеров российская власть сажает с куда большей ретивостью, чем либеральных?

– К сожалению, правоприменительная практика говорит именно об этом. За всю Болотную площадь сидят Удальцов и Развозжаев, хотя из материалов дела прекрасно видно, кто 6 мая 2012 года остановил колонну, кто создал давку и условия для столкновения с полицией. Но этим людям все сходит с рук. 

То, что к либералам правоприменительная практика в России гораздо мягче, чем к левым и патриотам, видно еще и на примере того же Олега Миронова, если сравнить его дело с делом «Пусси Райот» и многими другими происшествиями, где либеральные активисты получали или сим­волические наказания, или вообще никаких, как, например, при нападении Екатерины Мальдон на Михаила Пореченкова.

Я ничьей крови не жажду, пусть никого из активистов не сажают, но почему столь жесткое отношение к левым и патриотам? Ведь у того же Олега Миронова погибли товарищи – Евгений Павленко, Илья Гурьев (кстати, мой подзащитный в Европейском суде), Артем Прит потерял ногу в боях, проливали кровь и другие его товарищи. Они ведь с фашистами за нашу Родину сражались, за нашу страну, за нас с вами.

– Как ты оцениваешь перспективы левого движения в России?

– Перспективы левого движения и в России, и в мире я расцениваю как блестящие, потому что весь мир устал от капитализма, не знает, как от него избавиться, и эта архаичная, устаревшая система создала миру массу проблем. Поэтому в мире и в России ренессанс левой идеи отчасти уже идет, а дальше будет идти еще быстрее. Как это ни странно, но левыми идеями все больше проникаются даже в США.

Кроме того, в России сейчас происходит период реабилитации в сознании людей советского прошлого. И это правильно и неизбежно. Достижения СССР настолько очевидны и успехи того времени настолько не идут ни в какое сравнение с провалами и застоем последних 25 лет (до Крыма), что никакая тотальная пропаганда и промывка мозгов не могла помешать возрождению интереса к Советской эпохе. Кроме того, в отличие от США и Европы, где люди очень подвержены влиянию средств массовой пропаганды, в России большинство людей к пропаганде относятся весьма критически и мыслят более независимо.

– КПРФ – модернизируется? 

– Безусловно. А как иначе партия могла бы столько лет выживать и не терять своего влияния в столь неблагоприятной среде? КПРФ – живой организм и, разумеется, не может угодить и нравиться всем. Мы всего лишь люди и не можем всё и всегда делать абсолютно правильно. Но, на мой взгляд, это единственная настоящая демократическая (в хорошем смысле слова), современная партия в России. КПРФ – драгоценное достояние России, это мост между великим прошлым и, уверен, не менее великим будущим. И это единственная настоящая оппозиционная, патриотическая партия. К сожалению, у нас слово «оппозиционный» сейчас сильно загажено либералами, как раньше они загадили такие слова, как «демократия», «реформы» или «правозащитники». Ведь у большинства сейчас эти понятия ассоциируются с Гайдаром, предательством и прочим негативом.

– Что нам ждать на выборах в ГД РФ?

– КПРФ наберет голосов больше, чем в 2011 году, но мандатов получит меньше, потому что партия власти доберет необходимое большинство через одномандатников. Одномандатники для того и сделаны, чтобы по этим округам проводить нужных людей. Округа слишком большие, чтобы кто-то мог реально конкурировать со столь большими деньгами и административным ресурсом. Технология «добора» необходимого числа депутатов через одномандатников в то время, когда партия власти теряет популярность, не в России придумана и неоднократно опробована. В этом смысле выборы в 2016 году будут гораздо менее демократичны, чем в 2011-м.

Результаты остальных партий, кроме КПРФ, не имеют значения, так как они все равно будут делать то, что им скажут.

– Заметил, что, когда начались события в Крыму и Донбассе, правое движение раскололось поровну, одна часть уехала воевать за АТО и спасать «белую расу», а другие поддержали Донбасс. Либералы оказались почты монолитны – 95% из них поддержали майдан и тактично не заметили бомбардировок Донецка и Луганска; исключения есть, но их мало. В левом движении ситуация почти обратная: 95% известных мне левых (нацболов-другороссов я тоже отношу к левым), напротив, поддержали Донбасс. Исключения – по пальцам пересчитать: Лева Пономарев, Гудковы (хотя какие они «левые»?) и два-три сошедших с ума бывших нацбола. Даже Удальцов – и тот из тюрьмы выступил за «Русскую весну». Получается, что левые куда больше консерваторы, традиционалисты, чем правые? Да и демократы большие, чем либералы, потому что поддерживают выбор народа – в нашем случае народа Крыма, Луганска и Донецка.

– Так называемые либералы, как и так называемые правые, существуют только в интернете или в пределах МКАД. Весь остальной народ России поддержал и Крым, и Донбасс, причем с таким единением и энтузиазмом, которого я не видел вообще в своей жизни. Все левые, как один, поддержали Крым и Донбасс тоже. Те, кто не поддержал, – просто фальшивка с Болотной площади. Тогда, если вы помните, американцами выращивались все виды «оппозиции» – так называемые левые, так называемые правые, так называемые экологи, жулики – «борцы с коррупцией», «гражданские активисты». Все эти группы всегда и во всем поддерживали США, являются проводниками интересов США и олигархии и во всех странах создаются по одним и тем же лекалам – будь то майдан на Украине, свержение Дилмы Русеф в Бразилии или «болотная оппозиция» в Москве. Это просто пятая колонна, а не какая-то политическая сила, представляющая интерес определенной части общества. Это деструктивные силы, и они должны быть в России запрещены.

– Как ты оцениваешь перспективы «Комитета 25 января»?

– Никак. Как и другие кружки по интересам – посидят, выпьют чаю или чего покрепче, разругаются и разойдутся. Этих комитетов я видел огромное множество. И множество их еще будет.

– Возможна ли в нынешней России «революция сверху» и органичное, из чувства самосохранения, полевение властной системы? Или это исключено, потому что этого не может быть в принципе?

– Она не только возможна, она происходит – прямо сейчас, на наших глазах, и мы принимаем в ней участие. Не так быстро, как нам бы хотелось, не всегда в том направлении, в каком бы нам хотелось, но по сравнению с 2012 годом мы живем уже в другой стране. И дальше все будет идти по нарастающей. Выстроенная система либерального капитализма в России нежизнеспособна и рухнула от первого же столкновения с реальностью. И дальше в этом плане будут идти неизбежные и объективные процессы, совершенно не связанные с желанием или нежеланием конкретных лиц.

– Кто из «левых» мыслителей и публицистов оказал на тебя наибольшее влияние? Из классических и современных?

– Я не отделяю мыслителей и публицистов от просто писателей. В СССР я вырос на романах Жюля Верна и книгах ранних братьев Стругацких, потому что коммунистическое мировоззрение невозможно без романтизма. Разумеется, мне очень нравится Александр Зиновьев, в свое время, в 90-х, мы активно читали Сергея Кара-Мурзу. Из газетных публицистов я больше всего люблю Александра Андреевича Проханова.

Но лучше всего сознание определяет, конечно же, бытие. Последние 25 лет капитализма в России настолько наглядно подтвердили правоту левых и социалистических идей, что никакая публицистика не нужна.