Идеальный шторм – это такая ситуация, когда из сложения плохих обстоятельств получается такое новое плохое, которое стократ хуже любого из слагаемых.
Идеальный тупик – это такое положение власти (в любой стране), когда её конфликт с внешним миром по силе равен конфликту с собственным народом.
И за "идеальным тупиком" обычно следует "идеальный шторм".
Ельцину в 1999 году было значительно легче, чем Путину сегодня. Ельцина любили на Западе как безобидную смешную дворнягу, подкармливали, чем могли, трепали по загривку или чесали за ухом. И случись в России заваруха с "бессмысленными и беспощадными" последствиями – пропасть бы ему не дали. Конура и миска похлёбки в Америке или Англии ему была бы обеспечена.
Да и внутри страны всё было достаточно стабильно, если иметь в виду не народ, а надёжность государственных институтов, прежде всего – силовых. Во главе одного из них сидел мало кому известный тогда Владимир Путин, на которого в трудную минуту можно было опереться не хуже, чем на Билла Клинтона, что в итоге и случилось.
И Путин не подвёл своего шефа. Совсем наоборот, прославил и возвеличил! И семью спас. И памятники поставил.
А вот с самим Путиным – всё совсем иначе!
Вопрос, которым любят озадачивать оппонентов слуги Кремля "А кто, если не Путин?" – для самого Путина имеет жизненно важное значение. А в самом деле – кто? На кого опереться? Кому доверить бразды и собственную безопасность в случае чего?
На Запад никакой надежды нет – это верная гибель. И преданного "Путина" на примете, как у Ельцина в 1999-м году, тоже нет!
Ельцин передал своему преемнику семиголовую гидру банкиров-мошенников и спекулянтов. С ними Путин управился без особого труда. А если бы было не 7, а 100 обнаглевших, алчных, вечно голодных зверьков, именуемых в просторечии олигархией? Плюс злобный, в очередной раз обманутый собственный народ и такой же злобный Запад – что сделал бы Владимир Владимирович?
Или, вернее, что бы они все с ним сделали?
Путин за свои 18 лет власти сам, лично взрастил систему, заложником которой стал в такой же полной мере, в какой им становится дрессировщик, запертый в клетке со зверями. Умело маневрируя между ними, стравливая их друг с другом или, наоборот, подкармливая, он сумел стабилизировать общую ситуацию и "равноудалиться" от них, хотя и не ото всех и не совсем "равно".
Хуже всего, что эта новая система, основанная исключительно на личной власти Путина и материальной заинтересованности всей "вертикали", в отсутствие всякой "идеологии" растлила не только народ, на который плевать. Но и в значительно большей степени саму власть во всех институтах и на всех уровнях. Корысть и личная безнаказанность стали единственными мотивами, побуждающими чиновничество к службе. Путин сам, своими руками, уничтожил "путиных" – то есть тех, на чью силу, авторитет и, главное, человеческую порядочность можно было бы опереться в трудную минуту.
Человека, способного принять власть и повести страну прежним курсом "светлых капиталистических преобразований", на самом деле больше нет!
Нет такого, кто смог бы одновременно управиться и с полчищами ненасытных олигархических крыс, которые в случае прихода "новой метлы" гарантированно потеряют свои нынешние преференции. И с многомиллионным народом, которому этот "капитализм" и этот режим ненавистны, как самому Путину – Советская власть.
К тому же смене путинских "бизнесменов" закрыт путь на Запад, как и самому Путину.
Сегодня им относительно комфортно в переделах "Садового кольца" и Рублёвки. Но "ни в Лондон, ни в Воронеж" им пути нет.
Там – посадят, здесь порвут. Некуда бежать. Идеальный тупик. И ожидание идеального шторма.
Под штормом мы понимаем здесь именно силовое, неконтролируемое развитие этой тупиковой ситуации, которое неминуемо, потому что никакими демократическими методами её не разрешить. Сами эти методы уничтожены.
И никакие компромиссы уже невозможны. Причём – ни с "ближным ккругом", ни с народом.
Первые не дадут ни копейки, второй после реформ последнего времени не поверит ни единому слову.
Планомерно ликвидируя любые альтернативные силы и персоналии, угрожающие в процессе выстраивания системы, Путин, в конце концов, остался один на вытоптанном поле, в окружении наперсников, у которых нет ничего святого. И сам он понимает это лучше любого другого.
Как и то, что в случае кризиса надеяться на дружескую помощь Сечина, Кирилла, Вексельберга или Дерипаски с Ротенбергом он никогда не сможет. В этих кругах не мыслят соображениями чести и морали. Там мыслят по формуле "Падающего подтолкни!"
И самое лучшее, что услышит в свой адрес Президент от своих недавних "преданных союзников" – то же самое, что услышал народ от Михаила Леонтьева. Повторять эту его фразу не будем.
И в контексте преемственности нынешнего курса говорящие "Кто, если не Путин? Назовите другую фигуру!" – правы! Второго Путина нет. Поэтому и нынешний курс обречён. Смена его – и будет тем "идеальным штормом". Он объективно неизбежен. И с учётом антикапиталистических настроений в социуме "цвет волны" нетрудно угадать.
Никакого другого цвета не будет! Т.н. "русские националисты" – по сути маленькая кучка крикливых и продажных клоунов, погрязших в интригах и выяснениях, кто из них "криптоеврей".
Этот люмпен не опасен, и Путин понимает это прекрасно, поэтому благодушно закрывает глаза на блохастых борцов с мировым сионизмом.
А интернет-путриоты при первом запахе пороха хором окажутся там же, где экс-лидер "Наших" Маша Дрокова – в Калифорнии или Нью-Йорке. И уже оттуда под новыми именами будут отчаянно пинать Путина, как сегодня – Сталина или Ленина.
Но если шторма не избежать, то по крайней мере максимально "отложить" его до лучших времён – можно попытаться.
Отсрочить левый бунт можно только настойчивой, одуряющей и беспардонной антисоветской пропагандой. Надолго её не хватит, но на ближайшее время может хватить.
И очередной блогер-охранитель пишет, как проклятые большевики сдали Русь хану Батыю за ордынское золото, как именно из-за большевиков возникла Великая Смута 1598 года, как из-за них же Наполеон сжёг Москву и пустил на ремни всех московских крокодилов и страусов.
А что ему ещё делать, если современных большевиков и в самом деле нет, а зарабатывать на жизнь как-то надо? Если он и сам знает, что с ним будет, когда шторм накроет всех?
Да и писать в ХХI веке про ужасы большевизма и прелести царизма для "Васи-монархиста" куда приятнее, чем оказаться впрямь в "царизме". То есть на конюшне, где самого "Васю", как и всю его родню, господа пороли кнутом от скуки, запивая это доброе дело шампанским и заедая французскими булками.
Есть такое высказывание: война есть ничто иное, как продолжение политики с привлечением иных средств. Подобное можно сказать и про революцию.
Революция — продолжение политики новыми средствами.
Война — это продолжение внешней политики иными средствами, а революция — это продолжение внутренней.
Революция начинается тогда, когда перестают работать те политические средства и методы государственного управления, которыми власть и общество пользовались до сих пор.
Известная формула революционной ситуации «верхи не могут управлять, как прежде, а низы не хотят жить, как прежде» — именно об этом.
Верхи (власть) не могут управлять, как прежде — означает, что принятые политические средства и методы управления государством перестали действовать и не позволяют решать накопившиеся проблемы, которых становится все больше и больше.
Главной причиной является принципиальная неэффективность существующей политической системы и государственного аппарата в новых экономических условиях, предъявляющих новые требования к качеству управления.
Человеческий фактор (личность главы государства и правящая верхушка) тоже играет большую роль, но если бы все сводилось только к способностям руководства — проблемы могли бы решиться его заменой и тогда дело ограничилось бы обычным госпереворотом, а политическая система и организация государства могли бы оставаться прежними.
Но революция — это не просто замена руководства, это изменение общественно-политического и государственного устройства.
Поэтому главная причина революции — принципиальная неэффективность существующей политической и государственной системы, а неэффективное руководство — лишь часть данной проблемы, следствие неэффективности кадрового механизма, который является составляющей государственной и политической системы в целом.
Именно это случилось в 1917 году. К началу 20-го века абсолютная монархия как система государственного устройства и управления утратила способность эффективно решать стоящие перед страной и обществом задачи, в первую очередь задачу индустриализации и перехода от аграрной экономики к индустриальной.
Абсолютные монархии успешно справлялись с задачами государственного управления, когда экономика была организована достаточно просто и базировалась на сельском хозяйстве с простой, крестьянской организацией, простыми экономическими связями, большой долей натурального хозяйства и относительно небольшим количеством профессий, особенно на селе — кузнец да плотник, остальные пашут и пасут скотину — вот и все основные профессии аграрной экономики монархического периода.
В эпоху индустриализации экономика начала быстро усложняться, возникло множество новых профессий, для освоения которых требовалась специальная подготовка, причем обучать нужно было не по сто человек в год, а по сто тысяч и больше. Начала быстро расти урбанизация, заводам для успешного развития требовались смежные производства, оборудование, материалы и прочие условия, в том числе юридические и финансовые.
Все это поставило перед абсолютными монархиями задачи, с которыми они ранее не сталкивались и которые не могли эффективно решать.
Именно поэтому Российская империя начала быстро отставать по уровню промпроизводства от Англии, Франции и США, где система управления уже была пост-монархической (буржуазно-демократической).
И если в мирное время монархическая Россия еще справлялась с задачами управления в целом, хотя и с нарастающим отставанием по уровню промпроизводства, то во время Первой мировой войны все проблемы резко обострились и там, где в мирное время было тонко — во время войны порвалось.
Существующие методы управления государством и обществом перестали работать, а новых у монархии не было, да и не могло быть.
Поэтому в России и началась революция.
Революция — это продолжение политики с применением новых средств, не предусмотренных в существующем (старом) государственном устройстве.
Эти средства начинают применяться, когда старые, предусмотренные в государстве, перестают работать и не позволяют решать наиболее острые проблемы страны.
Если бы существующие в государстве методы управления работали достаточно эффективно и власть справлялась бы с решением актуальных проблем, новые политические средства просто не потребовались бы и никакой революции не случилось.
Революция начинается с того, что власть, потерявшая способность эффективно управлять государством старыми средствами, отстраняется от управления страной.
Это может происходить быстро, как в случае с отречением Николая Второго или в течение некоторого времени, как в случае с королем Людовиком. Однако понижение полномочий старой власти начинается сразу.
К примеру, Французская революция началась с провозглашения Генеральными штатами себя в качестве Национального собрания, что положило конец абсолютной монархии. И хотя Людовик еще длительное время оставался в статусе короля, его полномочия начали сокращаться с самого начала.
Революция состоит в поиске, выборе и проверке новых средств управления государством и обществом, которые затем будут зафиксированы в новых законах и определят новое государственное и общественно-политическое устройство.
Зачастую общество и революционно настроенные силы не имеют единого представления, какими должны быть новые средства управления и каким должно быть новое государственное устройство.
К примеру, в 1917 году либеральные демократы, правые эсеры и большевики весьма расходились во взглядах на то, каким должно стать новое государство и как им нужно управлять.
Они были едины лишь в том, что старые методы управления, основанные на самодержавии и монархическом устройстве, далее не годятся и должны быть заменены, но что должно прийти на смену — в этом среди разных революционных сил единства не было.
Были, разумеется, и монархисты, которые вообще выступали за сохранение старого государственного устройства и методов управления — если не полностью, то хотя бы в общем виде.
Так бывает во всех революциях — всегда часть общества считает, что старые методы еще очень даже пригодны, по принципу «что было хорошо для предков — и нам сгодится». Но другая часть общества считает, что пришло время новых методов и нового государственного устройства, однако взгляды на него могут быть очень различны.
Поэтому всякая революция начинается с того, что сторонники перехода к новым методов и новому государственному устройству объединяются, чтобы общими усилиями отстранить от государственного управления старую власть и сторонников старых методов, разрушить старый порядок и пресечь попытки его реставрации. И уже после этого сторонники новых методов начинают спорить между собой о том, как именно должно выглядеть новое государственное и политическое устройство и какими должны быть новые методы управления.
Так было в России в 1917 году — сперва социалисты и буржуазные демократы совместно выступили против самодержавия и добились отречения императора — социалисты делали это методом восстания, буржуазные демократы — через Родзянко и генералов по телеграфу. И уже после этого Временное правительство (орган власти буржуазных демократов) и Петросовет (орган власти социалистов) начали спорить между собой, а внутри Петросовета начали спорить правые социалисты с левыми. И в конечном итоге победили большевики.
Так было и во Франции в 1789-1799 гг — сперва третье сословие и часть дворян объединились в Национальном собрании и ограничили власть короля, а затем, когда король был низложен и казнен — началась отчаянная борьба между разными политическими клубами — сперва якобинцы победили жирондистов, затем разогнали эбертистов, дантонистов, робеспьеристов и затем разогнали самих якобинцев, а к власти пришли военные во главе с Бонапартом.
В отдельных случаях может быть так, что сторонники нового порядка более-менее едины между собой во взглядах на новое устройство государства и не ведут внутренней борьбы, либо она ведется уже после революции в «рабочем порядке».
Примерно так было в 1991-1993 году, когда общество раскололось надвое — сторонников советской системы (существующего государственного устройства) и сторонников буржуазно-демократической системы (условно-нового государственного устройства).
Победив советскую систему и ее сторонников, демократы быстро сформировали новую власть и приняли новые законы, не особенно сражаясь между собой, потому что принципиальных разногласий между ними не было. Далее началась обычная борьба за власть, за место в Кремле, в рамках установившегося государственного устройства, без попыток его существенного пересмотра.
Ни Навальный, ни Касьянов, ни Явлинский, ни другие демократы никогда не претендовали на принципиальное изменение системы, сформировавшейся по итогам 91-93 гг — они претендовали только на то, чтобы управлять этой системой, производя в ней сугубо косметические изменения.
И Путин, которого многие считают чуть ли не антиподом Ельцина, на самом деле ничего в государственном и политическом устройстве, доставшемся ему «царя Бориса», не изменил. Он просто зафиксировал сфомированную при Ельцине систему и стабилизировал ее. Все его «новшества» — вступление в ВТО, создание Росгвардии, пенсионная реформа и многое другое — на самом деле продолжение того курса, который был начат еще при Ельцине. Росгвардия — и вовсе проект времен Ельцина, который собирались реализовать еще в конце 90-х, но по ряду причин отложили, а Путин элементарно достал его с полки и завершил.
Но вернемся к теме революции.
Революция начинается с того, что верхи не могут дальше управлять по-старому, существующие (старые) методы государственного управления перестают эффективно работать и определенные политические силы переходят к новым методам и средствам, вытесняющим и замещающим старые, в результате чего существующее государственное и политическое устройство начинает быстро разрушаться.
Обычно новые методы и средства начинает применять оппозиция, а то и вовсе подполье. Но бывает и так, что новые методы и средства применяет правящая верхушка — это называется «революция сверху».
В 1991 году именно так и случилось — переход от советской системы к буржуазно-демократической осуществила сама правящая верхушка.
В ходе революции всегда осуществляется поиск, выбор и практическая проверка новых методов и средств управления, новых форм государственного устройства.
Если в обществе нет единства относительно того, какими должны быть новые средства управления и форма государственного устройства, то революция может оказаться весьма продолжительной, как это было во Франции — революция продолжалась целых 10 лет и за это время было написано несколько версий конституции, система управления тоже менялась несколько раз (конституционная монархия, Конвент, Директория).
Если революция сводится к переходу от старой системы к новой, а сторонники новой более-менее едины между собой по принципиальным вопросам государственного устройства — революция может свершиться достаточно быстро, особенно если она осуществляется сверху. Так было в 1991 году. Хотя окончательно советскую систему ликвидировали лишь в 1993-м, но это было уже добивание, а главные события заняли чуть больше года — от декларации о суверенитете РСФСР в июне 1990 года до ликвидации СССР в декабре 1991 года. А смена власти заняла еще меньше — всего несколько дней в августе 1991-го.
Революция 1917 года тоже была непродолжительной, хотя в ходе нее шла борьба между очень разными политическими силами — буржуазными демократами из Временного правительства и социалистами из Петросовета, внутри Петросовета — между левыми и правыми социалистами, эсерами и большевиками. В событиях успел принять участие и генерал Корнилов, сторонник военной диктатуры. И все это заняло чуть больше полугода от 25 февраля до 25 октября. Даже с учетом Учредительного собрания, роспуск которого 5-18 января 1918 стал итоговой точкой революции, события уложились всего в один год.
Но главное не в длительности, а в принципиальном устройстве революций:
Начало революции — применение новых средств управления и политических методов, которые не предусмотрены существующим государственным и политическим устройством.
Ход революции — поиск, выбор и проверка новых средств управления и политических методов, борьба между сторонниками разных (несовместимых между собой) методов и взглядов на государственное устройство.
Окончание революции — утверждение победителями выбранных средств управления государством и методов политики в новом государственном и общественно-политическом устройстве, их законодательное закрепление на уровне конституции, законов, декретов, указов.
Революция заканчивается, когда новые средства и подходы к управлению государством и обществом, политические методы, не предусмотренные в прежней государственной системе, становятся частью новой системы, когда они становятся законными и стандартными для нового государственного и общетвенно-политического устройства.
Так в 1917 году демократия и система советов стали новым для России средством политики. Начав применяться, эти средства положили конец монархической системе и по окончании революции стали частью нового государственного устройства. Были и другие новации экономического и политического характера, но ключевым для осуществления революции стало именно применение демократических методов и формирование советов, в первую очередь Петросовета.
В 1991 году новым (условно-новым, разумеется) средстом стала рыночная экономика и система частной собственности, которая начала формироваться с кооперативов и системы хозрасчета, оказалась несовместимой с советской экономикой и в конечном итоге привела к ее разрушению, после чего стала основой экономической системы в постсоветской России.
Описанная модель — начало революции как применение новых средств в политике и экономике, не предусмотренных прежним государственным устройством; ход революции как борьба в за выбор новых средств и методов управления; конец революции как формирование нового государственного устройства вокруг новых средств — общая для всех революций.
Именно поэтому в 1917 году революций было не две, а одна — она началась в феврале с применения новых политических средств (демократия и советы), в процессе революции сторонники демократии и советской власти боролись между собой за то, какой из методов управления и вытекающие из него методы хозяйствования будут приняты окончательно — и завершилась революция в октябре, когда победили установившие советскую власть большевики.
1) Начало революции;
2) Революционная борьба по вопросам нового государственного устройства;
3) Окончание революции.
В частном случае революционной борьбы может не быть, вернее она может сводиться лишь к борьбе с противниками революции (сторонниками сохранения/реставрации прежнего государственного устройства).
И в этом революция тоже похожа на войну — начало войны, ход войны, окончание.
При этом, как и в войне, так и в революции — далеко не всегда побеждает тот, кто ее начал. Наоборот, начавший войну чаще всего проигрывает.
Так было во Франции — почти все, кто стоял у истоков революции были либо казнены, либо оказались за пределами власти и политики. Так было и в России в 1917 году — начавшие революцию генералы, буржуазный демократ Родзянко и его партия октябристов, создавшие Петросовет меньшевики — все они в конце-концов оказались не у дел.
Большевики потому и победили в 1917 году, что не начинали революцию, а выждали время и включились в борьбу, когда остальные политические силы уже дискредитировали себя или уничтожили друг друга в ходе революционной борьбы.
Поэтому революция, как и война, требует большой военной хитрости и искусства.
Говорят, что война — это не кто кого перестреляет, а кто кого передумает — и по отношению к революции это тоже вполне справедливо.
Большевики победили не потому, что у них было больше «штыков» и сторонников — их было не больше, чем у других. Больше всего штыков было у генералов, а сторонников у эсеров. Но большевики оказались умней.
И конечно же, решающее значение имеют средства.
В революции побеждает тот, чьи политические средства и экономические подходы окажутся наиболее эффективными в сложившейся ситуации в данный конкретный исторический момент.
В революции побеждает тот, на чьи политические средства у противников не найдется других, более действенных средств.
➡ Источник: https://publizist.ru/blogs/111926/27945/-
Добавить комментарий