Пенсионная реформа: Россияне не хотят власть, гарантирующую им смерть в нищете. Уровень жизни населения упал настолько, что никакой обман чиновников уже не пройдет. Подняв пенсионный возраст, правительство продавливает и «налог на пенсию»!

Пенсионная реформа: Россияне не хотят власть, гарантирующую им смерть в нищете

Подняв пенсионный возраст, правительство продавливает и «налог на пенсию»

 

 

Пенсионная реформа: Россияне не хотят власть, гарантирующую им смерть в нищете

Уровень жизни населения упал настолько, что никакой обман чиновников уже не пройдет

https://svpressa.ru/economy/article/248295/

Усиление в России экономического неравенства, страх перед будущим из-за последствий пенсионной реформы закономерно усилили социальный антагонизм. Все больше граждан выступают за самые серьезные перемены в стране.

По информации газеты «Ведомости», почти две трети россиян — 59% выступают за решительные изменения, предполагающие трансформацию политической системы (всего два года назад «радикалов» было куда меньше — 42%). Незначительные изменения по сердцу еще 31% респондентов. И лишь 8% россиян все устраивает, и они согласны с консервацией существующих порядков.

Больше всего люди хотят «повысить зарплаты, пенсии, уровень жизни» (24%). При этом они, видимо, понимают, что при нынешней власти сделать это не получится. Поэтому на втором месте среди предлагаемых перемен значится «сменить правительство, президента, власть» (13%). На третьем «снизить тарифы ЖКХ, цены на лекарства и продукты».

Подобные приоритеты закономерно вытекают из обозначенных россиянами первоочередных проблем. В топе: «рост цен» (59%), «бедность, обнищание большинства населения» (42%), «коррупция, взяточничество» (41%), «рост безработицы» (36%), «недоступность медицинского» «обслуживания» (30%), «расслоение, несправедливое распределение доходов» (29%).

Не мудрствуя лукаво, респонденты прямо указали на путь решения проблем. Три четверти — 74% хотело бы, чтобы «государство активно вмешивалось в экономику, регулировало цены». Надеющихся на пресловутую «руку рынка» всего 18%. Это ли не приговор сторонникам Егора Гайдара? Теперь по всем демократическим законам власть обязана выполнить волю народа.

Своих социальных антагонистов народ обозначил довольно четко. Люди уверены, что менее всего хотят перемен «чиновники, бюрократия» (69%), а также «олигархи, большой бизнес» — 67%. Лично Владимира Путина и его ближайшее окружение народ пока щадит (25%), но подрыв веры в президента налицо — в 2017-м таких было всего 15%.

Совершенно очевидно, что катализатором столь резких изменений в социальном настроении большинства стала пенсионная реформа. Отъем честно заработанного (свыше 800 тысяч рублей на каждого человека по подсчетам экономистов) и пяти лет жизни — серьезный аргумент для ненависти в адрес кабинета министров.

Закономерно, что попытка кабмина обмануть людей еще один раз, предложив им «гарантированный пенсионный продукт», доверия уже не вызвала. Возможность копить деньги на старость самому (как в обычном банке), но при этом не иметь возможность снять их в любой момент, почти точно приведет либо к их обесцениванию, либо к очередной заморозке, либо к краже менеджерами.

В результате всех этих метаморфоз, осторожное кредо большинства — «лишь бы не было войны», свойственное относительно благополучным, сытым, 2000-м, сменилось на бесшабашное «будь что будет». Неизвестность лучше гарантированной смерти в нищете. Ну, а если правительство лишило людей будущего и не собирается исправляться, то чего его жалеть?

Можно констатировать, что в стране, особенно после пенсионной реформы, сложился сильнейший запрос на справедливую социально-экономическую политику властей. Пока это лишь пожелания, надежда, что власти услышат людей и сменят курс. Но если Кремль останется глух к чаяниям народа, следует ожидать дальнейшей радикализации общества.

На верху опрос уже заметили и, кажется, вздрогнули. «Желание перемен присутствует всегда в обществе. Другое дело, что кто-то хочет скачкообразных перемен, кто-то хочет последовательных перемен, плавных, гармоничных. Сторонники и таких, и других пристрастий всегда в обществе имеются», — отметил пресс-секретарь президентаДмитрий Песков.

Политолог Алексей Макаркин обращает внимание на отчаянное материальное положение людей, как причину их политических претензий.

— Видно, что запросы людей носят патерналистский характер — люди хотят, чтобы государство о них заботилось. При этом у нас часто говорят, что патернализм — это плохо. Но эти требования людей имеют свои причины.

Во-первых, государство сняло с себя часть функций, к которым люди привыкли. В том числе в социально важных сферах. У нас в конституции написано, что Россия является социальным государством. Но если раньше можно было зайти к врачу-специалисту рядом с домом, то теперь для этого надо куда-то ехать. И это вызывает раздражение. Люди не требуют чего-то чрезмерного. Это привычные, понятные вещи, которых стало меньше.

И второй момент — насчет регулирования цен, что отмечено в опросе. Большинство людей среднего возраста работают вполне напряженно, имеют подработки. Однако, в связи с ростом цен у людей даже при наличии подработок не хватает средств. Их доходы ниже, чем их потребности. Кстати, наши пенсионеры тоже часто работают. На пенсию то не проживешь. Из-за этого люди все чаще берут кредиты, в которых можно увязнуть. Так что это требование — крик отчаяния. Люди — не иждивенцы.

Недавно был еще один опрос «Левада-центра» о миграции, который зафиксировал, что у людей растут претензии к власти и одновременно растут претензии к «чужим». При этом поддержка радикальных националистов не усиливается. Например, на двух московских маршах 4 ноября было чуть больше тысячи человек. Претензии относятся в основном к трудовой миграции. Россияне недовольны, что приезжие отбирают у них работу.

«СП»: — Этак и до революции недалеко…

Вся эта ситуация не революционна. При выборе стратегии своих действий люди выбирают стратегию адаптации. Кто-то сокращает расходы, кто-то ищет очередную подработку, кто-то делает и то, и другое. Это ведет к тому, что люди становятся усталыми, нервными, но тут нет желания крушить все вокруг.

Эти процессы могут продолжаться долго. Для революционного взрыва нужны революционеры, а их не видно. Если посмотреть на риторику политиков, кого таковыми считают, они все говорят, что власть должна идти на какие-то превентивные меры «а то будет революция». Тех, кто призывал бы здесь и сейчас идти походом на власть, брать штурмом, свергать и т. п. просто нет.

Еще одно обстоятельство — сами недовольные. Они и хотят перемен и боятся их. Есть и желание текущим положением дел, но есть и опасение что-то резко менять. Люди старшего и среднего поколения еще помнят 1990-е годы. Они ищут утешение за свои жизненные неудачи в семье. А молодые люди еще надеются, что у них что-то получится. Желания все сокрушить нет ни у тех, ни у других. Так что революции не просматривается.

— Причиной отчуждения между народом и Путиным стала пенсионная реформа, которую не приняли все слои общества и даже некоторые единороссы, — уверен социальный психолог Алексей Рощин.

В действующей в России модели общества президент стоит над аппаратом государства и выступает в роли защитника народа от бюрократии. До сих пор это работало. Но в ходе пенсионной реформы люди увидели, что президент действует в интересах аппарата, желающего выдоить из народа как можно больше денег, и это стало шоком, который так и не прошел.

Кроме того, нет ожидаемого роста благосостояния людей. Поэтому люди начинают задумываться о политических методах достижения своих целей. Другое дело, что политически действовать им страшно, так как это ведет к конфликту.

А вот публицист Андрей Рудалев, оправдывает осторожный курс президента, опасаясь необратимнх последствий для страны, и предлагает строить социальное общество постепенно.

— Надо отдать должное: Владимир Путин — президент относительной стабильности в стране. Это не заморозка по Победоносцеву, не застой, как многие любят говорить, а удержание России от полного обвала, в который она неслась все девяностые, попытка закрепиться на этом плацдарме, чтобы выдохнуть и попытаться поменять вектор. Отсюда и осторожность власти.

Путин, как археолог, извлекший Россию из толщи распадной пыли, бережно держит ее в руках, пытаясь очистить от ржавчины и не дать ей развалиться. Это ювелирная работа, которая не терпит спешки и суеты. Развалить все можно одним росчерком пера, а здесь речь идет о процессе нового собирания страны.

В этой ситуации президент, конечно же, попытался сбалансировать общественные противоречия, не дать им разорвать страну на части. Вот, поэтому он, с одной стороны, берет на себя ответственность за Крым, а с другой — за пенсионную реформу…

«СП»: — Да, но народ, как видим, это не очень-то это ценит. Особенно, когда его обобрали в ходе пенсионной реформы. Власть обязана быть адекватной вызовам времени, а не почивать вечно на крымских лаврах…

— Мы пришли к ситуации, когда вновь силен естественный запрос на изменения. Страна подходит витязем к развилке трех дорог и не очень понятно, какой путь дальше выберет. Вектор на путинскую стабильность после Путина будет скорее не цементирующим, а разрушающим. От него повеет безжизненным холодном, как от колоды привычных политических персонажей, лица которых мы наблюдаем многие годы, если не десятилетия.

Они давно уже лишились воли и энергии, вот они и могут устроить стране катастрофический застой со скорым обвалом в новую перестройку. Так что едва ли стране надо будет сохранять путинский стабилизирующий курс, ведь он был вызван исторической необходимостью, он ситуативен, был лекарством от обвала, но если лечение передержать, то все может обернуться тлетворной стагнацией, если не впадением в кому. Так или иначе, нам надо будет выбирать.

«СП»: — О том и речь…

— Запрос на изменения связан с большим соблазном полного ревизионизма. С попыткой новой монополизации власти тех, кто «ураганил» в стране в девяностые, а до этого молотком крошил Советский Союз. У этих разрушителей много козырей в рукаве. Во-первых, обычная демагогия, что если мы отвергнем тяжкое (в данном случае путинское, а после по списку «совковое», сталинское и прочее наследие), то и заживем мгновенно припеваючи. Единицы заживут.

Во-вторых, есть масса предметов для торга, которые будут активно использоваться. Будут торговать Крымом, Донбассом и далее по списку, получая за сдачу позиций щедрые дивиденды, на которые попытаются приобрести для народа новые «розовые очки». То есть произойдет откат по всем направлениям, за которые держалась путинская стабильность и за счет которых был достигнут консенсус с обществом. Эта перестройка займет несколько лет, опьянит миражной активностью и движухой народ, который после вновь столкнется с тяжким похмельем и единственной реальностью разбитого корыта.

Перспективы подобного пути достаточно реальны. Ведь он обещает не только возврат «завоеваний» девяностых, но и статус-кво для нынешних гегемонов общества — крупному бизнесу и сращенному с ним чиновничеству. Так что революция сверху 2.0 — дело не хитрое. Эта публика уже и сейчас закладывает мины замедленного действия под страну, чтобы она от безысходности шарахнулась по этому пути.

«СП»: — Доказательства?

— Например, мусорная авантюра, которую пытаются провернуть всеми неправдами на станции Шиес Архангельской области. Она уже сейчас, по сути, сделала заложниками, как федеральную власть, так и население ряда регионов. Там уже сейчас стенка на стенку, чуть изменится хрупкая дистанция, чуть перещелкнет и может начаться необратимое, что пожаром перекинется на страну. А все дело в том, что за авантюрой — крупные хищнические интересы крупного бизнеса и повязанного с ним чиновничества. Эти силы сделают все, чтобы не потерять своих завоеваний в постпутинский период.

«СП»: — И где же выход?

— Опасаться им, конечно же, есть чего: третьего пути, в котором логика всей тысячелетней отечественной истории. Разворота к более справедливому общественному устройству, к человеку, к новому освоению и собиранию страны в противовес хищническим и животным инстинктам с культом наживы. Необходимо будет и постепенное изменение политической системы, но не по перестроечным клише, а в духе естественного развития отечественной цивилизации, а, значит, больше социализма, больше человечности.

Причем это будет не противовесом путинскому, а, по сути, его продолжением. Ведь, как путинский период был вызван необходимостью исторической логики, так и последующий за ним. Это смена вектора обвала на путь развития и большого дела. За правду.

 

Подняв пенсионный возраст, правительство продавливает и «налог на пенсию»

Миллионы людей могут вообще остаться в старости без денег

https://svpressa.ru/society/article/248195/

Финансовые власти продолжают лелеять мечты о реализации идеи Индивидуального пенсионного капитала (ИПК). Замминистра финансов Алексей Моисеев выразил сожаление, что ее не удалось реализовать, поэтому гражданам предлагают пока Гарантированный пенсионный план (ГПП). Разница в том, что ГПП — дело добровольное, а ИПК — «добровольно-принудительное».

«В процессе разработки и работы над ИПК выяснилось многое о том, как граждане копят сейчас на пенсию», —заявил он журналистам, поясняя появление ГПП.

Но не пропадать же добру, видимо, решили в соответствующих структурах и пообещали вернуться к идее ИПК. Правда, поспешили успокоить, что случиться это не в ближайшие год-два, а лет через 5−6.

Трудно сказать, что именно огорчает чиновников, вынужденных отказаться на данный момент от ИПК. Возможно, факт добровольности, который не позволяет автоматически обирать всех граждан, а добровольцев ожидается не более 5−8% из числа потенциальных пенсионеров. При таком количестве желающих говорить о большом объеме денег, да еще и длинных, не приходится.

Поэтому надежды на возвращение к ИПК не покидают правительство. Хоть тушкой, хоть чучелом идею стараются протащить. Пусть не сейчас, когда народ еще не отошел от шока, связанного с повышением пенсионного возраста, так в будущем.

Политолог, эксперт ПРИСП Николай Пономарев считает, что попытка реализации проекта ИПК в настоящее время заранее обречена на провал и в то же время чревата серьезными политическими последствиями.

— В течение уже пяти лет большинство домохозяйств сталкиваются с проблемой падения реальных доходов. У многих из них все доходы уходят на текущее потребление и обслуживание долгов по кредитам. Для них механизм ИПК не доступен в принципе. При этом его появление в повестке многие рассматривают как признак того, что в будущем государство в принципе отменит пенсии. Реализация этой идеи накануне думских выборов 2021 г. спровоцировала бы новый всплеск протестного голосования и тем самым поставила бы под угрозу политический транзит 2024 г. Власть хорошо помнит, чем обернулось повышение пенсионного возраста в прошлом году.

«СП»: — Почему же к ней планируют вернуться?

— Идея ИПК привлекательна для истеблишмента тем, что она остается едва ли не единственным доступным решением в рамках господствующей экономической парадигмы. Для того чтобы решить проблему иным образом, элитам нужно было бы кардинально пересмотреть свои взгляды на экономику.

«СП»: — А стоит ли ожидать от этого реального экономического эффекта?

— Реального экономического эффекта эта инициатива не принесет: число домохозяйств с соответствующим доходом в России относительно невелико, к тому значительная часть граждан, в принципе, не доверяет такого рода проектам со стороны государства. В то же время, в случае реализации, проект ИПК может быть воспринят как признак скорого краха государственной пенсионной системы. Последнее закономерно приведет к росту теневого и серого секторов экономики.

«СП»: — Каковы могут быть социальные последствия такого шага?

— Можно будет ожидать рост социального недовольства и протестных настроений, снижение консолидации общества. Также за воплощением в жизнь этой идеи наверняка последует рост популярности левых и ультраправых политических учений. Возможно, что волну недовольства постараются «оседлать» даже представители либеральной оппозиции.

Как считает президент Ассоциации негосударственных пенсионных фондов Сергей Беляков, одной из причин отказа от ИПК на данный момент стала обязательность отчисления взносов.

— В условиях стагнирующих доходов, в условиях заморозки платежей в накопительную систему создать условия доверия граждан к системе ИПК оказалось делом тяжелым. А на добровольность таких отчислений в системе ИПК невозможно было рассчитывать, поэтому она трансформировалась в систему Гарантированного пенсионного продукта. Но как элемент развития накопительного компонента, наверное, нужно возвращаться к этой идее, кода экономика начнет расти.

«СП»: — Но получается, что у нас будут существовать параллельно разные системы. Это реально?

— На мой взгляд, да. Вопрос повышения, формирования будущей пенсии — это выбор гражданина. Исходя из своих возможностей и планов, можно выбрать наиболее комфортную комбинацию из этих способов.

«СП»: — Стоит ждать большого числа желающих? Или это окажется добровольно-принудительно?

— Пока рассуждения абстрактны. Надо смотреть конструкцию, которая может быть предложена, чтобы оценивать возможность участия граждан и его масштаб.

Как заметил доцент РАНХиГС Константин Добромыслов, разница между ИПК и ГПП - существенная для работников.

— Гарантированный пенсионный продукт решили делать на добровольной основе, а в Индивидуальном пенсионном капитале страхование происходит в обязательном порядке: работник должен был бы в принудительном порядке отчислять взнос. Для работника это существенно: 6% зарплаты принудительно в наших условиях — это достаточно серьезный платеж, который снижает покупательную способность. На сегодняшний день у нас много работников, которые не способны участвовать в данном накопительном компоненте.

У всех этих предложений есть существенный недостаток. Это, по существу, индивидуальное накопительное страхование. Его основой является получение инвестиционного дохода от инвестирования этих средств. Проблема в том, что у нас на сегодняшний день нет инвестиционных механизмов, которые могли бы дать гарантированный большой инвестиционный доход. А на длительном плече (20−40 лет) обесценивание средств может быть существенным.

Допустим, человек решил отложить сегодня 10 тысяч на пенсию. Что с ними будет, если он их просто положил под подушку? С учетом реальной инфляции в районе 10% за 40 лет обесценятся до примерно 150 рублей. Нужна ли такая пенсия?

Реальных инвестиционных механизмов в нашей стране нет. Тем более что сегодня негосударственные пенсионные фонды имеют достаточно большой объем средств — приближаются к 4 трлн. (Это сравнимо с федеральным бюджетом, который составляет около 20 трлн. рублей). Инвестировать такой объем средств в нашу экономику и получить большой доход просто негде, потому что рост ВВП у нас сегодня 1−1,5%. Получить инвестдоход в размере 7% выше инфляции нереально.

«СП»: — Есть же обязательные отчисления в Пенсионный фонд.

— Мы сегодня участвуем в солидарно-распределительно системе. С зарплаты работника ничего не отчисляется, но работодатель отчисляет с фонда зарплаты 22%. Эти деньги идут на выплату пенсий.

В чем разница солидарно-распределительной и ИПК. В первой отсутствуют два основных риска: инвестиционный и инфляционный, потому что пенсия индексируется по росту зарплаты — сколько собрали с зарплаты, столько и направили на пенсию. А зарплата индексируется примерно по росту инфляции. Поэтому здесь не требуется инвестиционный доход и прочее. Здесь есть один системный риск, который можно прогнозировать — демографический, когда количество плательщиков меньше, чем пенсионеров. Продолжительность жизни увеличивается, количество пенсионеров растет, а работников нет. Этот риск накладывает свой эффект на бюджет Пенсионного фонда.

Рисками инвестиционными и инфляционными управлять практически невозможно, они непредсказуемы.

«СП»: — Но ведь ИПК предусматривает возможность отказаться от участия.

— Уже отказались в пользу ГПП. Но меня смущает, что это отдается в частные структуры. Если это добровольно, то человек решает сам может или нет участвовать в этой системе. Но сегодня большинство людей находится за чертой бедности (потому что зарплата ниже модальной) — это порядка 20 тысяч рублей. Эта система рассчитана на людей, у которых зарплата более 45 тысяч. А это средняя зарплата в стране. Далеко не каждый получает 45 тысяч, а есть еще семья. Сегодня на текущее потребление денег не хватает, а им будут предлагать отложить 6%. Кто же решится на такой шаг? Эта система исключительно для богатых.

«СП»: — Так почему же финвласти надеются вернуться в ИПК? К чему это может привести?

— Это приведет к обнищанию населения. Но самый большой риск то, что люди останутся без пенсии.

ГПП, накопительная система, очень плохо работают во всем мире. В большинстве стран, где пытались внедрять, она хорошо работала только на этапе сбора денег. На этапе выплаты денег терпела крах, потому что денег не оказывалось, выплачивать было нечем. Все возвращались к солидарно-распределительному принципу.

В обязательной системе страхования человеку гарантировано на 150% получение какого-то пенсионного пособия. В этой (накопительной — ред.) он может ничего не получить. Если в солидарно-распределительной пожизненная выплата пенсий, то здесь срочная: то есть 10 лет после выхода платят, а в 75 закончат. И на что после 75 лет жить?

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
CAPTCHA
This question is for testing whether you are a human visitor and to prevent automated spam submissions.