Новости, аргументы, факты
У нас было детство. Советский Союз глазами ребенка и взрослых
У нас было детство
Исследования социологов показывают: советское детство сейчас в моде. "Хочу обратно в СССР. Как хорошо тогда было — наверное, самое лучшее время в моей жизни" — все чаще и чаще эту фразу можно услышать не только от ветеранов, чья биография накрепко связана с советскими временами, но и от тех, кому едва-едва исполнилось 30. Люди, которым в 1991 году было по 13—15 лет, с любовью коллекционируют советские фильмы и обмениваются воспоминаниями о пионерском детстве. Ностальгия по советскому прошлому становится распространенным явлением среди тридцатилетних.
"Нам повезло, что наши детство и юность закончились до того, как правительство купило у молодежи СВОБОДУ в обмен на ролики, мобилы, фабрики звезд и классные сухарики (кстати, почему-то мягкие)... С ее же общего согласия... Для ее же собственного (вроде бы) блага..."- это фрагмент из текста под названием "Поколение 76—82". Те, кому сейчас где-то в районе тридцати, с большой охотой перепечатывают его на страницах своих интернет-дневников. Он стал своего рода манифестом поколения.
Анализ молодежных ресурсов интернета и других текстовых источников показывает: отношение к жизни в СССР поменялось с резко негативного на резко позитивное. За последние пару лет в интернете появилась масса ресурсов, посвященных повседневной жизни в Советском Союзе. "76—82. Энциклопедия нашего детства", пожалуй, наиболее популярный из них. Само название говорит о том, кто является аудиторией данного ресурса — все, кто родился в период между 1976 ? 1982 годом. Одноименное сообщество в ЖЖ входит в тридцатку наиболее популярных. Его завсегдатаи с искренней любовью обсуждают фильмы про Электроника, гэдээровские "вестеры", лезвия "Нева" для безопасных бритв и напиток "Буратино".
От "тупого совка" к "золотому веку"
Забавно, что всего лишь полтора десятилетия назад те же самые люди, которые сегодня с нежностью вспоминают символы минувшей эпохи, сами отвергали все советское и стремились как можно меньше походить на своих более консервативных родителей.
Странное беспамятство молодежи распространяется и на более близкое прошлое. На рубеже 80—х и 90—х значительная часть молодых людей мечтала вообще уехать — эмиграция даже в страну третьего мира считалась более привлекательной, чем жизнь в разваливающемся советском государстве:
"Хоть тушкой, хоть чучелом, только быстрее из этого бардака".
"Советская одежда — кошмар, убожество, носить невозможно, одни галоши „прощай молодость“ чего стоят. Советская техника сделана явно не руками, а чем-то другим: не работает, не чинится. Советские продукты — это колбаса, на 90% состоящая из туалетной бумаги, масло из маргарина и пиво на воде"...
Кто бы лет пятнадцать назад осмелился отрицать эти аксиомы?!
Но, как известно, время — лучшее средство от детской болезни левизны. Повзрослев, молодые люди перестали быть столь категоричными. Теперь уже воспоминания о телевизорах "Рубин", магнитофонах "Вега", духах "Красная Москва", клетчатых рубашках, красных пальто, мороженом по 15 копеек и газировке в автоматах вызывают легкую грусть и сожаления о том, что их никогда уже больше не будет.
Советское прошлое стремительно обрастает трогательными легендами и на глазах превращается в прекрасный миф о золотом веке человечества. Современные тридцатилетние так жаждут сказку, что готовы ампутировать собственную память.
В конце 80— х годов мало кому из них пришло бы в голову восхищаться песнями советской эстрады или советскими фильмами — уж слишком примитивно. Важнее было понять, как побыстрее разбогатеть, получить максимум разнообразия в сексе, добиться успеха и признания в большом городе. Вместо ВИА "Самоцветы" и фильмов о деревенской жизни последние советские подростки хотели смотреть голливудские триллеры и слушать Scorpions и Queen.
Но время проделало с ними свой обычный трюк: сполна получив то, о чем мечтали на заре туманной юности, современные тридцатилетние стали мечтать о том, что так безжалостно когда-то презирали. И старые советские фильмы про войну и освоение целины вдруг обрели в их глазах смысл, который когда-то они видеть категорически отказывались.
Почему люди, отвергавшие все советское, вдруг стали ностальгировать по времени, которое они едва успели застать? Если верить социологическим исследованиям, причин две. Одна из них лежит на поверхности: ностальгия по Советскому Союзу во многом просто ностальгия по детству. Идеализировать детские годы свойственно всем. Плохое забывается, остаются только светлые воспоминания о том, какой замечательный вкус был у мороженого и как радостно выглядели люди на демонстрации.
Однако, похоже, для нынешнего поколения тридцатилетних ностальгия стала своеобразной религией, во многом определяющей их отношение к жизни вообще. Они гордятся тем, что им довелось жить в Советском Союзе, и считают, что именно советский опыт делает их несравнимо лучше современной молодежи, которая выросла уже после 91—го года:
"И все-таки если бы я выбирал — выбрал бы конец 80—х. Я тогда еще ничего не понимал. Мне было 17—19 лет. Я не умел общаться, я не умел влюбляться, я ничего не хотел от жизни и вообще не понимал, как и зачем люди живут... Из этих лет я не вынес ничего, а — мог бы (это я теперь только понял). Наверное, поэтому они — самые теперь мои времена, любимые, сумбурные, неясные", — пишет roman_shebalin.
Ему вторит другой автор интернет-дневника tim_timych:
"Как же я хочу вернуться в детство! В наше детство. Когда не было игровых приставок, роликовых коньков и ларьков с кока-колой на каждом углу. Когда не было ночных клубов и все собирались на репетиции местной рок-группы, игравшей ДДТ и Чижа. Когда слово стоило дороже денег. Когда были мы".
Причина такой "недетской" ностальгии, видимо, глубже, чем просто тоска о прошедшей юности. Идеализируя советское прошлое, современные тридцатилетние неосознанно говорят о том, что им не нравится в настоящем.
От несвободного государства к несвободным людям
"В детстве мы ездили на машинах без ремней и подушек безопасности. Поездка на телеге, запряженной лошадью, в теплый летний день была несказанным удовольствием. Наши кроватки были раскрашены яркими красками с высоким содержанием свинца. Не было секретных крышек на пузырьках с лекарствами, двери часто не запирались, а шкафы не запирались никогда. Мы пили воду из колонки на углу, а не из пластиковых бутылок. Никому не могло прийти в голову кататься на велике в шлеме. Ужас!" — это все из того же "манифеста".
"Мы стали менее свободными!" — этот крик отчаяния звучит во многих записях. Вот еще одна цитата:
"Вспоминаю о том времени, и основное ощущение — это чувство полнейшей свободы. Жизнь не была подчинена такому жесткому графику, как сейчас, и свободного времени было намного больше. У родителей отпуск был месяц, а если кто-то болел, то спокойно брал больничный, а не ходил еле живой на работу. Можно было идти, куда хочешь, и никто тебе не запретит. Не было кодовых замков и домофонов, не было охранников в каждом подъезде, в каждом магазине. Аэропорт был интереснейшим местом, откуда начиналось путешествие, а не частью зоны строгого режима, как сейчас. Вообще, табличек типа „Прохода нет“, „Только для персонала“, „Запрещено“ почти не было".
Происходит странная метаморфоза воспоминаний. В Советском Союзе грозных надписей "Проход запрещен!" было куда больше, чем сейчас. Но наша память о детстве их аккуратненько стирает, а память об увиденном пару дней назад достраивает эти пресловутые таблички.
Объективно советское общество было куда менее свободным, чем нынешнее. И не только в политическом плане. Жизнь человека двигалась по строго расписанному маршруту: районный детский сад — районная школа — институт/армия — работа по распределению. Вариации были минимальны.
То же самое и с бытом. Все ели одинаковые биточки, ездили на одинаковых велосипедах и вывозились на одни и те же "Зарницы". Длинные волосы, косуха с клепками, даже элементарные джинсы — все это могло вызвать внимание милиции или как минимум осуждающие взгляды старушек у подъезда. Сейчас — ходи в чем хочешь и, если ты не похож на узбека-нелегала, милиции на тебя наплевать, да и бабушкам тоже, тем более что их вместе со скамеечками у подъездов уже почти не увидишь.
Каждый мог стать революционером, нахамив по мелочи бригадиру или придя в школу без пионерского галстука. Сейчас мы живем в одном из самых свободных обществ за всю историю человечества. Речь опять-таки не о политике, а, скорее, о культуре и образе жизни. Государство по минимуму вмешивается в частную жизнь человека. Пресловутая "вертикаль власти", насквозь пронизывающая политический процесс, никогда не переступает порога квартиры. А само общество еще не успело выработать достаточно твердых норм и не может указывать гражданину, что можно, а что нельзя.
Откуда же берется это ощущение несвободы? Скорее всего, оно идет изнутри. Нынешние тридцатилетние сами загоняют себя в очень жесткие рамки. Нужно работать и зарабатывать, нужно выглядеть прилично, нужно вести себя серьезно, нужно иметь мобильник с "блютузом", нужно есть пищу без ГМ-добавок, нужно читать Минаева и Коэльо. Нужно, нужно, нужно!
У тридцатилетних настоящая свобода — это не свобода слова или собраний, а прежде всего возможность жить спокойно, не напрягаясь и иметь много свободного времени. А ведь от них ожидали, что они станут первым поколением, свободным от "совка", поколением энергичных строителей капитализма. В начале 90—х это примерно так и выглядело. Молодые люди с энтузиазмом занялись бизнесом, карьерой, с упоением окунулись в мир потребительских радостей. Но постепенно энтузиазм пошел на убыль. На каком-то этапе они просто "перегорели".
Сегодня для большинства из них работа и карьера остаются основными жизненными ориентирами. Однако нет уже того драйва, который был неотъемлемой частью их жизни в 90—е. Большинство по-прежнему оценивает жизненный успех как возможность потреблять как можно больше: "Чем больше квартира, чем дороже машина — тем успешнее человек". Но многие вещи уже куплены, впечатления получены, амбиции удовлетворены. Жить скучно!
КГБ в голове
Если провести контент-анализ, скорее всего, выяснится, что частота употребления слова "безопасность" за последние двадцать лет выросла в сотни раз. В СССР была всесильная организация — Комитет государственной безопасности. Ее боялись, о ней рассказывали анекдоты. Но сама идея безопасности не была столь навязчивой.
Зато сейчас это слово ключевое на всех уровнях — от высокой политики до собственной квартиры. Нас повсюду окружают секретные пароли. Войти в подъезд — код, открыть квартиру — несколько замков, включить компьютер — пароль, загрузить собственную электронную почту — снова пароль...
Но никто ведь не навязывает эти правила, люди их выбирают сами. И с грустью вспоминают детство: "Мы уходили из дома утром и играли весь день, возвращаясь тогда, когда зажигались уличные фонари — там, где они были. Целый день никто не мог узнать, где мы. Мобильных телефонов не было! Трудно представить. Мы резали руки и ноги, ломали кости и выбивали зубы, и никто ни на кого не подавал в суд. Бывало всякое. Виноваты были только мы, и никто другой. Помните? Мы дрались до крови и ходили в синяках, привыкая не обращать на это внимания".
Игрушки с помойки против китайских сабель
Детские игрушки и игры — это целый мир. У многих он оставляет куда более яркий след в памяти, чем взрослые забавы типа автомобиля "тойота" или должности начальника отдела.
У миллионов советских детей был любимый мишка — кургузый, линялый, неубедительный. Но именно ему доверялись важнейшие секреты, именно он исполнял роль домашнего психоаналитика, когда нам было плохо. А с каким упоением мы играли в "красных" и "белых", вооружившись винтовками, выструганными из палок!
Снова процитируем дневник пользователя tim_timych: "Каково было лазать по гаражным массивам, собирая никому не нужный хлам, среди которого иногда попадались такие жемчужины, как противогазы, из которых можно было вырезать резиновые жгуты для рогаток. А найденная бутылка ацетона с упоением сжигалась на костре, где из выброшенных автомобильных аккумуляторов плавился свинец для картечи, лянги и просто так, от нечего делать, ради интереса поглазеть на расплавленный металл".
Рыночная экономика породила простой принцип: все, что востребовано, должно быть коммерциализовано. Помните, как в дворовых компаниях играли в рыцарей? Как делали из найденного на свалке хлама щиты и мечи? Теперь пластмассовые доспехи и оружие продаются в любом киоске: хочешь — пиратскую саблю, хочешь — скифский акинак. Стоит это все копейки: чтобы купить набор легионера или ковбоя, достаточно несколько раз сэкономить на кока-коле.
Фейерверки и петарды продаются уже в готовом виде, и не нужно проводить химические эксперименты за гаражами. А плюшевых мишек китайского производства можно покупать мешками. Только все реже среди них обнаруживается тот самый косоухий уродец — любимый и единственный...
Глядя на своих детей, нынешние молодые люди испытывают двойственные чувства. С одной стороны, завидно: пойти в киоск и за какие-то копейки купить точную копию пистолета-пулемета "Скорпион" с магазином и боекомплектом в тысячу пуль — да за это мальчишка 80—х, не задумываясь, согласился бы продать душу или выносить каждый день мусор! Вот только нет в нем аромата уникальности. В него не вложен собственный труд (когда бледный аналог такой штуки делался своими руками), с ним не связана исключительность случая (если это был подарок, допустим, привезенный из-за границы).
И в итоге пылится это оружие где-то под кроватью: не беда — папа завтра новое купит. Папа не обеднеет, он хорошо зарабатывает.
А вот ребенка жалко.
Друзья остались в СССР
Еще один повод для ностальгии — легенда о чистых и открытых отношениях между людьми. Вот alta_luna вспоминает:
"Такой дружбы, какая была у моих молодых родителей с другими молодыми парами, больше у них в жизни и не случалось. Помню интересное — мужчины в командировках, женщины ждут".
В другом дневнике читаем: "У нас были друзья. Мы выходили из дома и находили их. Мы катались на великах, пускали спички по весенним ручьям, сидели на лавочке, на заборе или в школьном дворе и болтали, о чем хотели. Когда нам был кто-то нужен, мы стучались в дверь, звонили в звонок или просто заходили и виделись с ними. Помните? Без спросу! Сами!"
Тридцатилетние страдают оттого, что друзей становится все меньше. На них просто не хватает времени. Чтобы повидаться со старым другом, приходится договариваться о встрече чуть ли не за месяц.
Да и сами встречи становятся все короче и формальнее: все заняты, у всех дела. Возможность в любое время связаться с человеком и отменить или изменить предыдущие договоренности провоцирует необязательность:
"Извини, планы изменились, давай сегодня не в 5, а в 8 или лучше завтра в 5. А лучше давай завтра по ходу дела созвонимся и договоримся".
Времени нет
Большинство тридцатилетних недовольны своей жизнью, но не видят реальных возможностей ее изменить. Чтобы что-то менять, нужно время, а его-то как раз и нет. Стоит только на минуту приостановить стремительный бег, как сразу тебя отбрасывает на обочину. А этого тридцатилетние не могут себе позволить.
"Скоро 30. Времени нет. Тахикардия, пульс 90 ударов/мин вместо положенных 70. Пью лекарство, не читая инструкции, доверяю врачу. Некогда ознакомиться с инструкцией по эксплуатации купленной машины, только отдельные пункты. Договор кредита подписал в банке, пробежав глазами. Лишь убедился, что там моя фамилия и код, служащим тоже некогда.Когда последний раз пил пиво с друзьями? Не помню, больше года назад. Друзья — роскошь. Только для подросткового возраста. С мамой разговариваю, когда она позвонит. Нехорошо это, надо бы самому почаще. Прихожу домой, жена и дети спят. Поцелую дочь, постою над сыном, обниму жену. На выходных включаю телевизор, медитирую в экран, одновременно перещелкивая все каналы, один некогда смотреть, да и неинтересно уже. Какую книгу я хотел
дочитать? Кажется, "Анну Каренину", половина осталась. Не дочитаю, слишком большая. Не получается. Времени нет, бегу. Бегу. Бегу", — жалуется на жизнь contas.
Революция во имя велосипеда?
"В последнее время очень часто думаю о том, какую великую страну мы просрали. Страна эта называлась СССР. Это была великая и свободная страна. Которая могла посылать всех и диктовать свою непреклонную волю всем на нашей планете Земля", — пишет в своем дневнике пользователь fallenleafs.
Ностальгия по собственному детству порой плавно переходит в ностальгию по политическому режиму. Советский Союз стал ассоциироваться с государственным развитием, размахом, имперской мощью, а также со спокойной, стабильной и счастливой жизнью:
"Это было время, когда не было безработицы, терроризма и национальных конфликтов, отношения людей были просты и понятны, чувства искренни, а желания незамысловаты".
Ностальгия по прошлому в различные эпохи оказывалась весьма мощной движущей силой общественно-политического развития. Например, возвращение социалистических партий во власть в некоторых восточноевропейских государствах уже в постсоветский период также во многом было вызвано ностальгией по советским временам.
Нам представляется, что в современной России ничего подобного произойти не может. Поколение тридцатилетних слишком аполитично, слишком погружено в личную жизнь, чтобы оказать серьезную поддержку хоть какой-то политической силе. И если неудовлетворенность собственной жизнью будет расти, это лишь еще больше подстегнет их политический абсентеизм. Вместо активных действий нынешние тридцатилетние выбирают тихую грусть о светлой поре своего детства, которая ушла безвозвратно.
Последнее поколение советской молодежи в целом было отмечено благодатной печатью глубокого безразличия к политике. Пока взрослые ломали советскую систему, а потом на ее развалинах пытались строить что-то новое, молодые люди занимались личными проблемами. Единственная сфера общественной жизни, в которой это поколение преуспело, — это бизнес. Именно поэтому среди них так много бизнесменов или менеджеров и так мало политиков или общественных деятелей.
Но желание связать безвозвратно ушедшее прошлое с безжалостным настоящим далеко не всегда может быть интерпретировано в русле политических акций. Ведь тоскуют не столько по социальному строю, сколько по плюшевым мишкам, казакам-разбойникам и первому поцелую в подъезде. Трудно представить себе революцию под лозунгом "Верните мне право кататься на велосипеде и быть счастливым!" Впрочем, в мае 1968—го французские студенты строили баррикады под лозунгами типа "Под мостовой — пляж!" и "Запрещается запрещать!".
Кажется, лишенные политических амбиций нынешние тридцатилетние видят проблему исторических перемен совершенно по-другому. Советский мир позволял им быть человечными, а современность — нет. После всех социальных катастроф ХХ века впервые становится понятно, что в любом политическом устройстве главной и единственно важной фигурой остается человек. И буйство потребительских инстинктов — такая же обманка, как и коммунизм, обещанный к 80—му году. У нас больше не осталось иллюзий, у нас больше нет ни одной надежды на то, что спасение человека придет откуда-то со стороны — от политики или экономики, не так уж и важно.
Нынешние тридцатилетние, похоже, первое поколение русских людей, оставшееся один на один с собой. Без костылей идеологии, без волшебной палочки-выручалочки в лице Запада. И тут воспоминания о советском прошлом действительно начинают жечь душу беспощадным огнем зависти.
Для того чтобы ощутить собственную человеческую ценность, возможностей было мало, но все они были отлично известны каждому. Все знали, какие книги надо прочитать, какие фильмы посмотреть и о чем говорить по ночам на кухне. Это и был личностный жест, дающий удовлетворение и вселяющий гордость. Сегодняшнее время при бесконечности возможностей делает такой жест почти невозможным или по определению маргинальным. Человек оказался перед лицом чудовищной бездны самого себя, собственного человеческого "я", которое до сих пор всегда было удачно закамуфлировано проблемой социального запроса.
Поколение тридцатилетних лишилось права на привычное местоимение "мы". Это растерянность не перед временем с его экономической жесткостью, но перед собственным отражением в зеркале. Кто я? Чего я хочу? Отсюда и медитации на тему юности. Человек пытается отыскать ответ на мучительные вопросы там, где он начинался как личность. Но это путешествие не в советское прошлое. Это путешествие в глубину собственной души и собственного сознания.
Советский Союз глазами ребенка
Солнечный круг, небо вокруг -
Это рисунок мальчишки.
Нарисовал он на листке
И подписал в уголке:
Пусть всегда будет солнце,
Пусть всегда будет небо,
Пусть всегда будет мама,
Пусть всегда буду я.
Это песня Советской империи СССР, моей Родины, великой, могучей, любящей, по-отечески суровой, лучшей страны на свете.
Я родился в 1959 году, когда уже начался ядерный век и были запущены первые спутники. Наша семья занимала двадцатиметровую комнату в большом пятиэтажном доме из светлого кирпича. Соседкой была добрейшая старушка Агафья Леонтьевна, пережившая блокаду. Она очень привязалась ко мне, и я запросто заходил в ее чистенькую комнатку слушать сказки. На стенке в кружевном кармашке висела медаль за оборону Ленинграда. Пенсия у нее была маленькая, 27 рублей. В переводе на нынешние лукавые деньги, может быть, тысяч десять. Но она всегда имела в запасе для меня конфету "Ласточка".
Двери подъездов нашего дома были застеклены, на газонах росли цветы и кусты сирени, а асфальт каждое утро поливала из шланга дворник тетя Тина. Мы были с ней дружны и она всегда разрешала помогать чистить снег или подметать.
Мир был большой, радостный и таинственный. Со времени войны не прошло еще 20 лет, и близость ее чувствовалась. На праздник Победы ходили молодые, все в наградах, веселые ветераны. Дети постоянно играли в войну. Мы ползали по газонам с палками, заменявшими ружья, таились в кустах, выслеживая "фрицев", учились рисовать звезды и фашистские знаки. Около дома стояло мертвое обгоревшее дерево, а чуть поодаль, на пустыре - осевшие развалины дома, которые мы до мозольных пузырей долбили железными прутьями от старых кроватей, желая пробиться в подвал. Развалины исчезли после нескольких субботников.
На субботники выходили взрослые жители из соседних домов и, конечно, дети. Нам очень хотелось найти снаряд или мину. Это была не шутка. На окраинах, в огородных канавах еще валялись ржавые гильзы от крупнокалиберных снарядов. Там же попадались минометные заряды, которые из-за хвостовых стабилизаторов называли летучками. Ребята, ходившие в район противотанкового рва "трофейничать", нередко оставались калеками.
Детей во дворе было много и мы постоянно во что-то играли: пятнашки,12 палочек, хали-хало, пробки. У девочек были свои игры. Например, они устраивали "секреты". Делалось это так: в земле выкапывалась ямка и в нее клали цветок или красивый фантик, который накрывали кусочком стекла и засыпали землей, а потом осторожно расчищали это место, и из под земли появлялся "секрет". Ну, и, конечно, скакалки, классики, куклы.
Большой радостью было, когда самосвал привозил песок. Обычно это происходило раз в две недели. Мы набрасывались на кучу со своими машинками. Прокапывали норы, прокладывали дороги, строили дома. Мама кричала из форточки: "Саша, кушать". Куда там... Я не слышал и жужжал в песке разворачивая грузовик, пока брат не спускался за мной.
Зимой забавы были другие. На пустыре ставилась и заливалась горка. Чуть позже появилась хоккейная площадка. Качели, карусели-канаты и гимнастические бревна были в каждом дворе. Кроме того, в нашем же доме находилась спортивная школа.
Родители постоянно работали. Отец в море, а мама в ателье. Ключ от квартиры оставляли под ковриком на лестничной площадке, а потом стали класть в почтовый ящик.
Про грабежи, убийства, похищения детей никто не слышал. Тогда мы не знали, что может быть по-другому. Мы были в своей стране и в полной безопасности.
Никогда и никем при детях или женщинах не произносилось грязного слова.
Сейчас трудно поверить, но мат я услышал впервые только в семь лет. Это было уже на Камчатке. Я пришел домой и рассказал маме о взрослых ребятах, которые говорили много новых "интересных слов". Мама сказала, что это ругательства и что если я буду так говорить, то она умрет. На следующий день я полез под кровать за тапком и, к своему ужасу, выругался. Была зима, мама работала в пошивочной, далеко на окраине, и в ту сторону школьников возили на вездеходе. Но я побежал к ней, чтобы она не умерла.
Там же, на Камчатке, я впервые увидел пьяного. Это было в Петропавловске. Перед тем мы ходили в кино, а там главный герой в белой рубашке, шатаясь от многочисленных ранений, ожесточенно отстреливался от бандитов.
И вот мы с мамой на автобусной остановке, увидели раскачивавшегося мужчину в белой рубашке. Я думал, что он раненный разведчик, но мама сказала, что это пьяный. Помню, я тогда не поверил.
На Камчатку мы попали из-за папиной командировки. Вначале уехал он, а потом уже мы: мама, брат и я. До Хабаровска летели на новейшем и лучшем в то время в мире самолете Ту-104.
Не помню сколько времени продолжался полет. Мы играли с братом в шахматы, ели, засыпали, просыпались, снова играли, но теперь уже в слова. Потом пробились через грозовой фронт. Наконец, из прохода впереди выглянул пилот и, о чудо! - позвал нас с братом к себе в кабину. Кабина оказалась стеклянной и была вся пронизана светом. Мы двигались среди громадных облаков, которые с земли выглядят плоскими. В промежутки между ними било ослепительное солнце. Летчик чуть тронул руль, и самолет вошел внутрь облака. Нас окружило сплошное белое ничто. Пространство и время исчезли, остался только гул двигателей. И вдруг, снова солнце и бесконечная чистота неба.
На свои места мы вернулись пораженные и долго молчали.
Почему летчик сделал это? Просто так. От любви и нежности к детству. Сделал, как бы для себя, наслаждаясь восторгом ребят.
Сейчас в сводках новостей мы уже не встречаем, как в советское время, сообщений о научных открытиях или вводе в строй прокатных станов, атомных ледоколов, электростанций. Пишут все больше о происшествиях: задержана партия наркотиков, пожар в доме престарелых, взрывы газа и, насилие, насилие, насилие. О как мы низко пали за эти годы разсовечивания! Граждане "молодой России" при полном безразличии государственной власти душат друг друга, взрывают, травят и держат в подвалах на своих дачах в специально оборудованных темницах. Людоеды получают за преступления, вопиющие к небу, по 6 лет колонии. Взяточники откупаются наворованным.
А тогда в обществе была разлита естественная, как воздух, никем не замечаемая, привычная, доброта. Нередко взрослые обращались к ребенку "сынок" или "доченька", а подростки к старшему - "отец". Наконец, друг к другу - "товарищ". Искреннее и располагающее обращение "товарищ" было широко распространено. В нем не заключалось ни иронии, ни забугорного злопыхательства.
В то время я еще много-много раз сталкивался с отеческой и материнской любовью посторонних людей.
В Хабаровске мы переночевали в комнате матери и ребенка. Там же мама купила нам с братом по значку "ТУ-104". Вот он, этот прямоугольный кусочек металла: в небе космически темного, синего цвета над горами летит золотистый самолетик.
Детская яркость ощущений несравнима ни с чем. Обычно, с возрастом она утрачивается и может вернуться только после покаяния, которое соскребает с души налет черствости и лжи. И я рад, что именно тогда, в детстве, чистыми глазами увидел свою огромную страну с высоты неба, столкнулся с множеством добрых людей и очутился на самом краю земли у Тихого океана.
Последнюю часть пути по Японскому и Охотскому морям с выходом в Тихий океан мы проделали на превосходном пассажирском теплоходе "Петропавловске", который доставил нас к затерянному рыболовецкому поселку.
Недавно, возвращаясь с Валаама, я разговорился с камчатским батюшкой.
- А ходит ли сейчас "Петропавловск?" - нет.
- А "Николаевск?" - нет.
- А "Советский Союз?" - нет. Был такой теплоход, но сейчас ничего нет.
"Был такой теплоход"... Плавучий город, махина в 23 тысячи регистровых тонн с шестью палубами, тремя ресторанами и бассейном, в котором я научился плавать.
Нет "Советского Союза". Ком подступил к горлу, я не мог говорить. Сильнейший ноябрьский ветер пробирал до костей, "Святитель Николай" взламывал толстую, с ладонь, корку льда, Ладога заволакивалась туманом, и мне представилось, что я стою на палубе "Советского Союза". За кормой уходит в даль широченная, бурлящая от двух винтов полоса воды. Медленно накатывает океанская волна, и корабль плавно приподнимается, а потом словно нехотя опускается. Огромные желтые медузы колышутся у поверхности и уносятся прочь со скоростью 19 узлов. Все проходит ...
"Советский Союз" - корабль с историей. В годы войны он принадлежал Германскому Рейху и назывался "Ганза". Личный враг Гитлера, командир С-13 Маринеско, готовя "атаку века", видел его в перископ, но остановил свой выбор на Вильгельме Густлове. В 1945, во время эвакуации немцев из Восточной Пруссии, Ганза подорвалась на мине и затонула на глубине 20 метров, в 9 милях от берега. Корабль был поднят, отремонтирован и передан нам по соглашению о разделе флота.
"Чтобы ногою твердой стать при море", Генералиссимус отправил его и несколько других пассажирских теплоходов на Дальний Восток. Край быстро развивался, осваивался, и ему был нужен свой пассажирский флот.
Крупнотоннажные корабли класса "Петропавловска" не могли подходить близко к камчатскому берегу и останавливались на рейде, а пассажиров доставляли на берег мелкие суда - баржи и рыболовецкие кораблики, которые назывались "жучками".
Вспоминаю наше прибытие на полуостров. Метрах в 50 от нас на воде качается множество черных голов - это нерпы. У борта корабля пришвартован плашкоут. Он, переваливаясь в волнах, то поднимается на 4 - 5 метров вверх, то резко падает вниз. Стрела корабельного крана держит над ним сетку с багажом. Пассажирам предстоит спускаться по довольно ненадежному, ходящему ходуном, трапу. Страшновато. И, без того, тревожную картину высадки дополняет вырвавшийся из под надзора моряков огромный сундук, который из-за качки весьма проворно ползает по палубе, иногда привставая на нижнем ребре и заглядывая в море. Да это же наш сундук, подаренный нам соседями для перевозки багажа! Каким чудом он догнал и обогнал нас непонятно. Но сейчас со всем, заключенным в нем скарбом он мог плюхнуться в воду. "Сундук!" -закричала мама, перекрывая шум волн и ветра. Это прозвучало как авральная команда "Человек за бортом" и сундук был спасен. Все закончилось благополучно.
После погрузки багажа на мечущийся в волнах плашкоут сошли пассажиры. Крепкие руки моряков приняли нас и скоро уже баржа направлялась к берегу. Что ждало нас впереди?
Оказалось, однако, что империя, сумела воспроизвести свою универсальную структуру и в этом, столь отдаленном, месте. Так, что переместившись на 9 тысяч километров, больших различий в устройстве жизни мы не заметили. Все нужное было: работа, детский сад, школы, больница, кинотеатр, местное радио. И, главное, каждый из нас включился в какой-то коллектив. Папа говорил, что люди здесь проще и лучше. С некоторым пренебрежением в поселке относились только к сезонникам - рабочим, приезжавшим "зашибить деньгу".
Деньги на Камчатке не то чтоб презирались, но оставались как-то на обочине. Вообще, деньги часто теряют свое значение, когда от людей требуется проявления высших качеств - любви, самопожертвования и, наоборот, приобретают силу, когда лучшее в людях ослабевает или вовсе затоптано.
Но зарабатывали рыбаки, однако, хорошо. А тратить было особо неначто. Быт вполне соответствовал природным особенностям Края и не требовал значительных изменений. Естественным можно назвать для тех мест, обилие рыбы, которая в разных видах, кажется, не покупалась, а просто была для всех. Также крабы и икра.
Относительно ограниченный выбор товаров приводил к смешным вещам. Например, в бане, вместо пива продавали шампанское в розлив. Или вот еще - однажды завезли диковинную вещь, книжную лотерею, и вся партия билетиков мгновенно разошлась. Я сам видел, как в пошивочной, на маминой работе, увлеченные женщины разрывали один лотерейный конвертик за другим и бросали их в огромную кучу под ногами. Своеобразие торговли еще заключалось в том, что жители закупали все ящиками будь-то корейские толстокожие яблоки или апельсины.
Иногда к побережью подходили теплоходы "Петропавловск" или "Николаевск", и можно было в какой-то час из глухого поселка попасть в настоящий плавучий комфортабельный город. А там уже продавалось все.
А какое образование было на окраине СССР? Да точно такое же, что и в Ленинграде! Такие же учебники, такие же счетные палочки, тетради, пеналы, как и во всей стране.
В небольшом камчатском поселке Октябрьский имелось две школы. Одна для детей с первого по четвертый класс, а другая с пятого по десятый. Школа старших ребят была двухэтажная, каменная. Она располагалась на окраине поселка и, детей в нее зимой возили на вездеходе. Конечно, бесплатно. В пути ученики пели. Это просто штрих. Но какой!
Наша младшая школа, представляла из себя просторную избу с четырьмя классами и большой центральной общей комнатой. Каждый класс отапливался отдельной печкой. Нам преподавала молодая учительница Инесса Арсеньевна Зарубина. В классе занимался и ее сынок - отличник. Кроме русских ребят училось несколько корейцев. Никакого разделения на своих и чужих не было. Помню, меня удивляла только очень короткая фамилия одного мальчика - Ли.
Утром, перед занятиями все делали зарядку, а обедать ходили в расположенную недалеко столовую.
Первый месяц учебы я "проболел" В общем-то, это была некоторая симуляция. Я прочитал грустную книжечку про собаку. Заканчивалась она такими словами: "А потом у нее стал крошится нос и она умерла". Вскоре я "почувствовал", что мне как-то тяжеловато дышать и сказал маме. Она отвела меня к врачу, который выслушал все жалобы, улыбнулся в сторону, на, особенно выделенный мной, симптом "крошащегося носа" и сказал, что недельку можно, пожалуй, полежать в больнице - обследоваться. После больницы врач назначил удивительное лекарство. Он сказал, чтобы мне ежедневно покупали по шоколадке за 33 копейки, что мама аккуратно и исполняла до самого Нового Года.
На второй или третий месяц учебы нас приняли в Октябрята и выдали по красивой красной звездочке. Это был радостный день.
"Вы должны быть хорошими ребятами" - сказала Инесса Арсеньевна.
"Вы должны помогать старшим, не оставлять друг друга в беде и со всеми здороваться".
О помощи и взаимовыручке взрослые твердили с пеленок. Но то, что после приема в Октябрята нужно со всеми здороваться, было новостью.
После уроков мы отправились гулять по поселку. Падал густой, липкий снег. Мне пришла в голову озорная мысль не стряхивать его, и очень быстро снег плотно лег на ушанку, плечи и грудь. И я из этого белого кокона подпевал друзьям: "Взвейтесь кострами синие ночи". На встречу попадались прохожие, и мы всем без исключения говорили "здравствуйте". И каждый улыбался и приветствовал нас в ответ - "здравствуйте". Что-то хорошее произошло с нами тогда. Вероятно, прием в Октябрята детскими душами воспринимался как посвящение в Добро.
Сейчас, вспоминая те годы и то, свое отношение к жизни и людям, я начинаю глубже проникать в слова Христа "если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное".
7 ноября 1967 года, в поселке Октябрьский Усть-Большерецкого района отмечали день революции. На праздник родители, как и всегда, дали нам с братом по рублю. На рубль можно было купить мороженое, несколько надувных шариков, значок и еще посмотреть кино. Но тогда мы три раза подряд сходили в кино. Первый фильм был по русской сказке "Марья искусница".
Сейчас я понимаю, что это, своего рода, киношедевр. Он рассказывал о Водокруте Тринадцатом, который уволок в свое подводное царство Марью искусницу, заколдовал ее и она перестала отличать волю от неволи. "Что воля, что неволя - все одно" - говорила Марья - Россия.
Но Марью спас солдат с барабаном, спустившийся в царство зла. Барабан был волшебный и когда солдат бил в него, то в ответ слышался отзвук других барабанов: "Русский русскому помоги!". Жадный Водокрут боялся не столько солдата сколько этой помощи. Вначале он безуспешно пытался купить барабан, потом украсть. А когда это не удалось, хотел столкнуть солдата в кипящее озеро. Но в конце-концов от самого Водокрута осталось только мокрое место, а его зеленый, похожий на марсианина, слуга и соглядатай Квак превратился в лягушку.
Этот фильм сейчас было бы невозможно поставить. Ну, понятно, что денег на него не дали бы, актеров бы не нашли. Но, главное он весь ершом для нынешней власти.
Чем силен, чем богат русской армии солдат? Он силен своею правдой, дружбой верною богат.
Разве эту националистическую пропаганду можно пропустить? Что такое "силен правдою", если деньги - мера всех вещей, а в отношениях надо руководствоваться не дружбой, а "прагматичным" подходом (Д.А.Медведев).
Или вот еще диалог:
Солдат: Я, ваше болотное величество, русский солдат, нельзя мне спокойно жить, ежели дети тоскуют, а матери в неволе томятся.
Водокрут: Экий вы беспокойный народ, недаром я вас всех так топить люблю!
Опять национализм! Потом, скрытая угроза военного переворота под предлогом защиты 5 миллионов беспризорных детей. Кроме того, упрек власти, что она принимает осознанные меры к сокращению русского населения ("топит")
Нет, невозможно представить, что нечто подобное поставили бы и пропустили в свободной капиталистической России .
Вот, что говорит министр образования Фурсенко, у которого, как у шекспировских ведьм из "Леди Макбет" - зло есть добро, добро есть зло:
"Недостатком советской системы образования была попытка формировать человека-творца". "Задача школы - вырастить грамотного потребителя".
Итак, для нынешнего государства идеальный гражданин - это "грамотный потребитель" или, другими словами, разборчивый поросенок. И воспитывается такое существо рекламой, а не напоминанием о правде и чистой совести.
Второй фильм я не помню. А третий был про Мальчиша - Кибальчиша.
Тема самопожертвования и предательства. Как все это близко к Евангелию!
Предатель Мальчиш - Плохиш взорвал наши склады и получил за это бочку варенья и ящик печенья. Схватили Кибальчиша буржуины и добиваются от него измены - мучают, хотят, чтобы выдал Военную Тайну. Но уже наши погнали их прочь. Погиб Кибальчиш славной смертью за Родину - это русский "happy end".
По этой же сказке есть еще и замечательный мультфильм. Там руки пленного Мальчиша растянуты тяжелыми цепями. Он словно бы распят.
Плохиш же, после унизительных воплей получил иностранное гражданство, и драпающие капиталисты забрали его с собой в буржуинство. Кстати, "буржуазия" переводится как средний класс. Класс, который хотят создать перестройщики, внедряя систему наибольшего благоприятствования для взяточников, воров и паразитов.
Недавно последние сцены этой сказки Гайдара неожиданным образом ожили.
ТВ показывало как буржуинство чествовало Михаила Горбачева. Истасканная западная порно-звезда вела его под руку, журналисты общелкивали фотоаппаратами, лениво хлопали герою пронафталиненные рок-покойники, сбоку жался козлоголосый телеповар Макаревич.
Новая родина не жалея сребреников, кормила Горби вареньем - заслужил...
Как росток дерева содержится в толще ствола, так и детство сохраняется в человеке. Сколько же было еще всего подарено Богом через мою Родину того, что я даже не упомянул? Всего не перечтешь - это и сказочные украинские мазанки, и телега со сладким горохом, на которой я лежал бросив поводья, а умная лошадь сама тянула куда надо, и жесткая горячая земля-тырло, и мутные теплые ставки, и пасека, и огромные куски белого крестьянского хлеба, и невообразимой глубины звездное небо, и детский сад, и рыбий жир, и сказки, и диафильмы, и подшивочный шов, и Крым, и Азовское море, и Финский залив, и Вуокса.
Да, у нас было свое счастье, своя свобода. Двенадцать тысяч километров свободы и покоя с Запада на Восток. И поэтому нам не нужна была "заграница". У нас уже здесь было "все включено".
Государство можно охарактеризовать по тому, как оно относятся к своим слабым членам. Современная капиталистическая Россия - это страна для сильных, богатых, здоровых. Никаких ошибок она не прощает. Если человек поскользнулся и стал выпивать, ему помогут превратиться в алкоголика. Затем посодействуют в продаже квартиры и он погибнет. Если по доверчивости взял кредит и не может выплатить - останется без жилья, расстроится психически и погибнет. Если потерял работу, то он не сможет переквалифицироваться, поскольку на это нужны деньги, а их не было и раньше. Если обнищает и нечем будет кормить детей - его замучают угрозами их отобрать. Если скопил - украдут, выдурят, вытянут через инфляцию. Если заболел - скорее добьют фальшивыми лекарствами и истребительной медициной, чем вылечат.
И нет у людей времени, чтобы отсидеться, передохнуть, залечь на дно, прийти в норму. Ежемесячно здоровым, больным, безработным, полусумасшедшим от этой раскаленной жизни людям, приходит счет за коммунальные услуги, который зачастую больше пособия или пенсии: "плати или выметайся! Плати! Бесплатный сыр бывает только в мышеловке!".
С народом говорят жестко: "оставлять здесь школу (больницу) экономически не выгодно. Моногорода следует переориентировать. Бензин у нас и так дешевле, чем в Америке! Вы платите только 80% от стоимости коммунальных услуг! Шахты надо закрыть, уголь никому не нужен! Иностранная рабочая сила необходима!"
А ведь было не так...
Могучая Советская империя строила замечательные корабли и самолеты, снимала гениальные фильмы, берегла всех, но, прежде всего, своих маленьких граждан. "Все лучшее детям!" - это не просто лозунг, а государственная стратегия. Союз учил их и старался воспитать бойцами и тружениками.
Неужели навсегда кануло в лету то время? Неужели Марья-искусница так и останется в плену у Водокрута Тринадцатого?
Не думаю. Уж больно мерзок и жаден этот продажный гомосексуальный господин со своими банкингами, шопингами, картавым выговором и косыми полуулыбками, с ювенальной юстицией, наркотиками и торговлей детьми. Не пара он ей. Если не убежит на Запад Водокрут, то останется от него здесь мокрое место.
Я написал эти строки как свидетельство, и вслед за Апостолом могу повторить, что здесь изложено то, "что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши". Написал с благодарностью моей Советской Родине за наше счастливое детство.
Лесничий Александр Леонидович
По страницам http://www.dal.by
- 4506 просмотров
Добавить комментарий