Малые российские города умирают. Сегодня этот более чем очевидный факт уже никто не подвергает сомнению. Эти некогда благополучные города, находящиеся не только в удаленных от центра регионах страны, но и недалече от столицы, сегодня все помечены схожими метками постепенного ухода в небытие: запустение, разруха, полное отсутствие нового строительства и присутствие недостроя; жилищно-коммунальные службы дышат на ладан, не имея достаточных средств для ремонта стареющих и приходящих в негодность водопроводных и канализационных сетей, выходящих из строя котельных и систем отопления; заводы, фабрики, шахты и прочие предприятия закрыты по причине их экономической невыгодности и нерентабельности; по большей части безработное население пытается лишь элементарно выжить; почти обезлюдившие улицы, чуть ли не поголовный исход молодых и жалкое существование доживающих свой век людей старшего поколения; все более хиреющее с каждым годом медицинское обслуживание, ничтожная рождаемость, а смертность более высокая по сравнению со средними данными по стране; преступность тоже на высоте, только не такая изощренная и прибыльная, как в больших городах, в умирающих городах воруют, как правило, чтобы было на что поесть и выпить, а убивают в основном по пьяни в бытовых ссорах и драках.  

Умирающие российские города – это такая же бесспорная данность, такая же объективная реальность, как восход и заход солнца, только слепой не увидит, но уж точно ощутит четырьмя другими органами чувств, попав в такой город. Российские власти тоже не могли не заметить это явление. Например, Минрегионразвития констатировало, что за прошедшие два десятиления в России исчезли 23 тысячи населенных пунктов. Получается, что по тысяче с лишком в год. Как тут не заметишь? Появился на свет даже список находящихся на грани выживания городов, составленный три года назад все тем же Минрегионразвития и включающий нижеследующие пока еще не умершие города: Пикалево и Волхов в Ленинградской области, Белая Березка в Брянской области, Парфино в Новгородской области, Гаврилов-Ям и Тутаев в Ярославской области, Вичуга в Ивановской области, Семилуки в Воронежской области, Заволжье в Нижегородской области, Тольятти в Самарской области, Нытва и Юго-Камский в Пермском крае, Камские поляны в Татарстане, Нижний Тагил в Свердловской области, Горно-Алтайск и Яровое на Алтае, Байкальск в Иркутской области, Дальнегорск и Светлогорье на Дальнем Востоке. В этом списке нет города Орска, ранее известного на весь СССР промышленного центра восточного Оренбуржья, и города золотодобытчиков Балей в Забайкальском крае, гораздо менее известного, но бывшего от этого не менее важным для экономики и благосостояния уже исчезнувшей страны. Видимо, Минрегионразвития считает, что у этих городов уже нет никаких шансов выжить и на их судьбе поставлен крест.  

Российские власти предлагают россиянам относиться к исчезновению городов не как к злободневной социально-экономической проблеме, требующей безотлагательного решения, поскольку умираюшие города – это прежде всего люди, которые сегодня лишены возможности вести достойную жизнь. Власти пытаются внушить своим гражданам, что умирающие города – это в общем-то обычное, почти что естественное и часто даже неизбежное явление, обусловленное самыми разными причинами и характерное не только для России на нынешнем этапе ее истории, но и для всех без исключения стран и народов во все времена и эпохи. В этом им помогают ученые и специалисты, которые напоминают, что города почти всегда возникают в силу их экономической целесообразности, с чем нельзя не согласиться, хотя из этого следует, что исчезнование экономической целесообразности чревато исчезнованием порожденных ею городов, что мы, по всей вероятности, и наблюдаем сейчас в России. Конкретные причины исчезновения городов, конечно, разные: стихийные бедствия, такие, как многобалльные землетрясения, одно из которых полностью разрушило Нефтегорск на Сахалине в середине девяностых, рукотворные катаклизмы, такие, как Чернобыль и отчасти Фукусима, исчерпание запасов того или иного вида минерального сырья, ради добычи которого был построен город, в том числе и Балей в трехстах с лишним километрах от Читы, но самая главная причина – это экономическое фиаско градообразующих предприятий одинакового или схожего профиля в так называемых моногородах нынешней капиталистической России, включая Иваново, Тольятти, Нижний Тагил и так далее (таких городов почти четыре сотни). Чтобы эти города вышли из нынешнего полуживого состояния, необходимо модернизировать предприятия, эти города образующие, чтобы они стали выпускать продукцию, способную конкурировать на открытом капиталистическом рынке. И в конечном итоге все упирается в немалые капвложения. 

Но в новой России жители умирающих городов никакой заботы о себе, увы, не ощущают. Правда, среди лозунгов господина Путина в его очередной предвыборной кампании был и такой: «Мы должны в любой точке Российской Федерации обеспечить жителям равное качество жизни». Звучит вроде как обещание в обмен на голоса позаботиться, чтобы качество жизни повсюду в России, в том числе и в умирающих городах, было равное. Но теперь, когда голоса получены и лидер нации снова в Кремле, равное качество жизни, похоже, так и останется предвыборным лозунгом, уж точно невостребованным до очередных выборов. Ведь если не вдаваться в эмоции и не домысливать, то никакого обещания со стороны нынешнего главы государства обеспечить всем россиянам равное качество жизни и не было вовсе: ведь не сказал же он: «Мы обещаем...». А то, что власть должна обеспечить, россияне знают и не хуже самого господина Путина. 

Более откровенной и профессионально честной была министр экономического развития в правительстве премьера Путина, а ныне его помощник Эльвира Набиуллина, которая в своем выступлении на Московском международном урбанистическом форуме в начале декабря прошлого года говорила о том, что в течение ближайших десятилетий в России будет происходить обезлюживание и в конечном итоге исчезновение все большего числа малых и средних городов по причине их экономической неэффективности, при этом трудоспособное население этих неконкурентоспособных городов будет постепенно переселяться в крупные промышленные и финансовые центры страны. Видимо, не в последнюю очередь потому, что выступала она на международном форуме, госпожа Набиуллина подчеркнула, что исчезновение этих городов – это не сугубо российское явление, а непреодолимая глобальная тенденция, которую можно лишь замедлить, но не повернуть вспять, а попытки реанимировать умирающие города слишком дорого обходятся российскому госбюджету. Она тем не менее выразила надежду, что многие из ныне умирающих городов смогут мобилизовать внутренние резервы, чтобы перебороть негативную тенденцию и вернуться на путь конкурентоспособного развития.  

Возьму на себя смелость предсказать будущее города Ханты-Мансийск, который своим небывалым расцветом обязан российской нефти: часть налогов от нефтедобычи остается в местном бюджете. Население в этом городе насчитывает меньше сотни тысяч человек, но в их распоряжении все прелести большой преуспевающей столицы: концертный зал с органом, театр, выставочный центр, шахматная академия, множество памятников и скульптур, два дворца с ледовыми аренами, олимпийский бассейн, закрытые теннисные корты, две горнолыжные трассы, причем все спортивные сооружения по своим параметрам пригодны для проведения чемпионатов мира. Большинство зданий из стекла и бетона. Автовокзал и речной порт совмещены в одном строении в форме корабля. Превосходные автомобильные развязки могут соперничать с московскими. Но этот город тем не менее обречен на исчезновение. Это уж точно произойдет к 2100 году, но, возможно, и раньше, скажем, лет через 50 или 60, когда иссякнут запасы нефти в этом регионе. Город лишится своих нынешних жителей и никому уже не будет нужен, разве что только самим ханты и манси. Говорят, что океан видится в капле воды. Неужели России, без меры увлекшейся извлечением углеводородов из своих недр в ущерб полноценному и многогранному социально-экономическому развитию, суждено повторить судьбу Ханты-Мансийска?