Политика обнуления: Легкая промышленность и внешнеторговая кабала. А село как было пасынком, так и остается им. Возрождение собственного конкурентоспособного производства до сих пор остается несбыточной мечтой

По страницам газеты "Советская Россия" http://www.sovross.ru

 

Политика обнуления

 

Легкая промышленность и внешнеторговая кабала




Многие сегодня горячо обсуждают некстати навалившиеся на Россию трудности и проблемы, связанные с целой чередой экономических санкций, объявленных и методично реализуемых «нашими западными партнерами». При этом все меньше и меньше теперь вспоминают о состоявшемся два года назад вступлении во Всемирную торговую организацию. Эйфория от возможного равноправного сотрудничества с мировыми экономиками быстро закончилась. Долгожданное членство в новой институциональной системе, особенно для представителей многих отраслей отечественной промышленности и сельского хозяйства, ничего полезного пока не дает. Но весь драматизм современной российской экономики начался далеко не в 2012 году, когда Российская Федерация стала страной – участницей ВТО, в которой, как теперь наивно объясняется, новобранца сразу же «обманули», и не в 2014 году, после объявления Западом всевозможных санкций и ограничений в промышленном и торговом сотрудничестве.


Все нынешние социально-экономические проблемы начались еще в разрушительные и трагические для страны и народа 90-е годы прошлого столетия. Именно тогда стали стремительно рассыпать советскую и российскую экономику, одну из мощнейших и наиболее развитых экономик нашей планеты. Все это было далеко не случайным явлением, и разрушение происходило не без внешнего воздействия, разумеется.


---------------


Так называемые нулевые годы, несмотря на, казалось бы, активно принимаемые властные решения и предпринимаемые усилия, принципиально к лучшему в промышленном секторе экономики ничего не изменили, за крайне редким исключением. Как продолжался, так и продолжается полуколониальный экспорт всех видов сырья, полезных ископаемых и углеводородов. Все в нынешнем современном российском бизнесе держится исключительно на бесконечных потоках национальных природных богатств, все утекающих и утекающих во все концы света. Большая часть реально вырученных средств оседает в покрытых таинством зарубежных офшорах и фондах. Крупные финансово-сырьевые сделки осуществляются по специально разработанным схемам, которые, как правило, малопонятны для непосвященных. Официальное налоговое законодательство до сих пор также функционирует излишне либерально. Приоритеты в распределении сырьевых доходов и прибылей отданы не госбюджету и, следовательно, не государству и обществу, а преуспевающему магнату и олигарху – таковы правила этой сверхвыгодной для кого-то игры. Как результат, государственная казна получает лишь мизерную часть от того, на что по праву могла бы рассчитывать. Именно по этой причине хронически не хватает средств на развитие промышленности и сельского хозяйства, на социальную сферу и культуру, на медицину и региональное развитие.


Возрождение собственного конкурентоспособного промышленного производства до сих пор остается несбыточной мечтой. Ведь не секрет же, что за два десятилетия из отечественной экономики успели бесследно исчезнуть целые производственные отрасли и направления. Отверточная сборка зарубежных машин, агрегатов и аппаратов не в счет. Есть у этого вида вынужденного предпринимательства свои плюсы, особенно в период кризиса и отсутствия возможностей развиваться самостоятельно. Но имеется в этом деле и много минусов. Эта форма модного ныне партнерства всегда уязвима и зависит от всякого рода потусторонних прихотей, в том числе политических. Формула предельно проста: сборщик всегда зависим от поставщиков. Давно пора бы усвоить, что сборка любых видов местной продукции, состоящей главным образом из зарубежных деталей и комплектующих элементов, не является импортозамещением. Наоборот, это и есть самая настоящая импортозависимость.  


------------------


В качестве наглядного примера разрушения собственного производства и, соответственно, перехода на закупку внушительных объемов импортных товаров можно привести легкую и текстильную промышленность.


В настоящее время в российском легпроме ситуация не просто плохая, а очень плохая. Положение дел – критическое. Отрасль как таковая долгие годы совершенно не развивается. Полностью подорвана сырьевая база по шерсти и льну. Не налажено должным образом производство отечественных синтетических нитей и материалов. До сих пор остаются довольно серьезные проблемы с импортным хлопковым волокном.


Еще тогда, в «реформаторские» 90-е годы, производство всех видов легпромовской продукции (пряжа, ткани, трикотаж, нетканые материалы, одежда, обувь) сократилось в разы – произошел настоящий обвал. Подавляющее большинство отраслевых фабрик и заводов в те лихие годы значительно снизили объемы производства, а многие полностью остановили свою хозяйственную деятельность и были ликвидированы. В постперестроечный период в легкой и текстильной промышленности произошла системная деградация, глубоко разрушившая все без исключения отраслевые и подотраслевые направления и сегменты. Но следует особо заметить, что и в современном российском текстиле ситуация постоянно ухудшается. После упомянутого катастрофического обвала девяностых годов в отрасли наступил так называемый доразвал нулевых годов.


------------------------


Вместе с обвальным спадом легпромовского производства и во внешней торговле текстильными товарами и одеждой наметился серьезный дисбаланс – за сравнительно короткий период произошло значительное сокращение экспорта, одновременно со столь же значительным ростом объемов импорта.


 Как это ни парадоксально, но нынешняя Россия уже не входит даже в десятку ведущих стран – экспортеров текстильной продукции. Лидирующая позиция в этом значимом сегменте мировой экономики принадлежит объединению стран Европейского союза. Евросоюз обеспечивает около трети мирового экспорта текстиля (30%). Вторую позицию уверенно занимает Китай – на его долю приходится около четверти общего экспорта (25%). На третьем месте, значительно отставая от безоговорочных лидеров, стоят Соединенные Штаты, у них чуть более 5%. Следом за США идет Индия с приблизительно такими же показателями, а замыкает десятку ведущих текстильных экспортеров Гонконг (КНР) с 2%  долевого участия. Следует отметить, что совокупными усилиями страны первой десятки поставляют на мировые рынки более 80% пряжи и тканей.


Не попадает Россия и в ведущую десятку стран-экспортеров готовой одежды. Тут безоговорочным лидером является Китай, его доля составляет около 40% мирового экспорта. Второе место остается за странами Европейского союза. Этот экономический альянс экспортирует на мировые рынки около 20% готовой одежды. На третьем месте находится Турция с приблизительно 5% экспорта. В эту лидирующую группу входят также Бангладеш, Индия, Вьетнам, Индонезия, китайский Гонконг, Мексика и Тунис. Все вместе эти страны обеспечивают до 80% мирового экспорта одежды.


Сможет ли Россия в ближайшие годы стать достойным конкурентом вышеперечисленным странам? Увы, вероятность этого крайне мала. Слишком много разрушительного было сделано перестроечными и постперестроечными «реформаторами», да и в настоящее время практически ничего толкового не предпринимается для подъема отечественного легпрома.


Показатели российского экспорта текстиля все нулевые годы стремительно сокращались и продолжают сокращаться. Если в 2000 году Россия экспортировала 472 млн кв. метров хлопчатобумажных тканей, то к 2006 году этот показатель сократился до 337 млн кв. метров, а в 2010 году просто обвалился до 105 млн кв. метров. За десять лет объемы экспорта по этой номенклатуре сократились в 4,5 раза (!), но, к сожалению, и на этом дело не закончилось. Многолетняя негативная тенденция продолжилась, и в 2011 году на экспорт было отправлено еще меньше – 74 млн кв. метров тканей, а в 2012 году – 57 млн кв. метров. Таким образом, за 12 лет объемы экспорта российских хлопчатобумажных тканей сократились в 8 раз! Просто катастрофическое падение!


Данные цифровые показатели характеризуют не просто ухудшение внешнеэкономической деятельности, показывают не просто проблематику продаж отечественных товаров на зарубежных рынках, но еще и еще раз наглядно демонстрируют темпы стремительного свертывания местного производства и масштабы кризиса в легкой и текстильной промышленности.


Дополнительное тому подтверждение – стремительный рост импорта текстиля и одежды. Тут царит полная зависимость от зарубежных производителей.


Например, если в 2000 году на территорию России было официально завезено чуть более 79 млн кв. метров хлопчатобумажных тканей, то в 2012 году импорт этой товарной группы составил уже более 207 млн кв. метров (рост – в 2,6 раза). При этом, что следует особо выделить, крайне необходимого для отечественных текстильщиков хлопкового сырья в 2012 году было завезено в 2,4 раза меньше, чем завозилось в 2000 году (2000 год – 297 тыс. тонн, 2012 год – 125 тыс. тонн). Сокращение поставок импортного сырья при абсолютном отсутствии собственного хлопка также подтверждает, что в отрасли происходит снижение объемов производства хлопчатобумажных тканей, и, соответственно, поэтапное сокращение парка ткацких станков и хлопкопрядильных, крутильно-мотальных, сновальных, шлихтовальных машин.


Еще один весьма характерный пример. В период с 2000 года по 2012 год происходил стремительный рост объемов импорта всех видов готовой одежды. Так, в 2000 году в РФ из-за рубежа было завезено одежды на сумму 229 млн долларов, а в 2012 году этот объем вырос до 8488 млн долларов, то есть в 37 раз! Прискорбно все это выглядит, особенно в условиях непрекращающихся разговоров и публичных заявлений о необходимости развития отечественной промышленности, о диверсификации экономики, о важности импортозамещения. Годами об этом идет речь!


Другой пример. В 2000 году в Российскую Федерацию было завезено около 7 млн пар кожаной обуви, а в 2012 году – уже 86 млн пар. В этом сегменте объемы импорта выросли в 12 раз!


Абсолютно очевидно, что никакого развития отечественного обувного производства все эти годы не велось, равно как не велось и никакого развития производства текстиля и одежды. Создается такое впечатление, что все это «реформаторское» и нулевое время некогда славный российский легпром, разваливаясь буквально на ходу, строго двигался по тупиковому курсу, заданному извне.


Растут, и это тоже обязательно следует обозначить, не только объемы импорта пряжи, тканей, одежды и обуви. В последние годы стали все больше завозить зарубежной ваты, войлока и других нетканых материалов. Объемы импортных поставок технического текстиля в период с 2000 года по 2012 год возросли в два раза, а ведь еще совсем недавно в этом технологическом сегменте российские производители чувствовали себя стабильно и уверенно и на внутреннем рынке, и на рынке внешнем. Мало того, все за тот же оцениваемый двенадцатилетний отрезок времени объемы импорта специальных тканей выросли в 31 раз! Как это назвать? Как такое охарактеризовать?


__________


Следует еще раз напомнить, что постепенное увеличение объемов завоза зарубежного текстиля началось еще в пресловутые 90-е годы прошлого столетия, когда начинающие реформаторы реформировали потенциально сильную и достаточно успешно работающую  экономику, а в так называемые нулевые годы нынешнего столетия этот процесс еще динамичнее продолжился. В последнее время темпы роста импорта только росли. Данные изменения объясняются прежде всего устойчиво проводимой в стране либеральной экономической политикой. Это в полной мере касается и промышленности, и аграрно-сырьевого сектора, и внешней торговли. Происходило и происходит, по сути говоря, умышленное наполнение внутреннего рынка полуфабрикатами и товарами зарубежного происхождения. Безграничные нефтяные и газовые потоки делать это пока позволяют. Собственное же промышленное развитие при этом отсутствует, и никаких реальных перспектив на ближайшее время совершенно не видно. В результате страдают отечественные товаропроизводители, многими годами ранее выпускавшие высококачественную продукцию, в том числе и на экспорт, а также аграрии, формировавшие качественную и стабильную сырьевую базу для своих прядильщиков и ткачей.


Сегодня совершенно иная картина – все пущено на самотек. На ныне действующих предприятиях легкой промышленности достаточно высокий процент износа технологического оборудования. Около половины станочного и машинного парка работает 15 лет и более. Ни о каком инновационном развитии в таких условиях не может быть и речи.


Еще одна характерная деталь. Практически все новое производственное оборудование завозится из-за рубежа, а российские станкостроительные и машиностроительные заводы простаивают по причине отсутствия заказов. Многие просто уничтожены. Некоторые сохранившиеся перебиваются разовыми небольшими заказами.


Отрасль как никогда остро нуждается в масштабном техническом перевооружении. При всем этом нынешний уровень загруженности производственных мощностей не превышает 70%, а в производстве льняных и шерстяных тканей он снизился до удручающих 25%.


Инвестиционная активность в отрасли крайне низка, а на большинстве текстильных предприятий серьезного инвестирования совершенно не происходит.


Огромная сырьевая зависимость – еще один значимый риск для возможного успешного развития отечественной текстильной индустрии. Для производственных нужд в Россию завозится 100%хлопка, 85% шерсти, примерно столько же синтетических волокон и нитей. Сильно подорвано и льноводство.


Факты остаются фактами. Более двадцати лет некогда преуспевающая отрасль находится в глубочайшем кризисе.  Никаких перспектив развития легкой и текстильной промышленности не наблюдается, и о планах возможного возрождения на серьезном уровне никто пока не говорит и ничего вразумительного не предлагает. А в это время производство многих групп товаров продолжает и продолжает сокращаться. Так, например, в 2012 году произошло двухпроцентное снижение в текстильном, швейном и меховом производстве, а также десятипроцентное падение объемов производства кожи, обуви и изделий из кожи. В 2013 году в который раз сократилось производство шерстяных, льняных и хлопчатобумажных тканей, постельного белья, чулочно-носочных изделий, плащей, пальто и полупальто.


Длительное устойчивое сокращение местного производства широкой товарной номенклатуры, в которой постоянно нуждается население и острый дефицит которой компенсируется несоразмерно большими объемами импорта, трудно назвать положительным и экономически целесообразным процессом. Все это вызывает по меньшей мере удивление.  


В таких условиях и при таком отношении к делу трудно будет воссоздать отрасль, перевооружить технологически отстающие заводы и фабрики, построить новые конкурентоспособные предприятия, повысить производительность и рентабельность, внедрить новейшие технологии, освоить новые рынки сбыта, отказаться от кабальной внешнеторговой зависимости. Государству в полной мере и в срочном порядке необходимо включиться в активную работу по воссозданию легкой промышленности. На регулярных телезаклинаниях и периодически озвучиваемых прожектах далеко не уедешь.


 


А.А. ЛУКЬЯНЧИКОВ,


доктор инженерных наук


 




 


Село как было пасынком, так и остается им


 


  


Правительство России внесло в Госдуму проект бюджета страны на 2015 год и последующие плановые два года. Тщательное обсуждение этого документа еще только предстоит, но уже сейчас некоторые его параметры представляются спорными и вызывают вопросы. В частности, в проекте бюджета говорится, что расходы на национальную оборону будут увеличены на 21,2%, в то же время на здравоохранение выделяется денег на 21,4% процента меньше, чем в нынешнем году. Сократятся и расходы на образование. Фактически на прежнем уровне остается выделение средств на развитие сельхозпроизводства – при том, что ранее правительство заявляло о необходимости импортозамещения ряда продовольственных товаров.


Об особенностях подготовленного правительством проекта госбюджета высказал свое мнение председатель общественного движения «Федеральный Сельсовет», член Комитета гражданских инициатив, глава уральского сельхозпредприятия «Галкинское» Василий Мельниченко.


– Василий Александрович, каково ваше первое впечатление от проекта бюджета на 2015 год?


– На самом деле этого и следовало ожидать от нашего правительства. Еще ранее заявлялось, что будут сокращать социальные расходы, в том числе на здравоохранение, поскольку в бюджете денег нет. Селу нечего и ожидать. Село как было пасынком, так и остается им. А в нынешней ситуации, когда практически объявлена мобилизационная экономика, мы понимаем, что сейчас опять выдвигается лозунг «Всё для фронта, всё для победы».


– Так войны же вроде нет.


– Как это нет? Война уже идет, любые санкции – это уже война. Взаимное неприятие, ненависть, претензии, обиды, ругань – это все уже война. Это же не дипломатическое решение вопросов, когда собираются, обговаривают: я – тебе, ты – мне, чем-то поступаются, идут навстречу друг другу. А здесь санкции, принципиальные решения, уже военные, можно сказать. Поэтому мы видим по заседаниям правительства, по всему, что внедряется шаг за шагом мобилизационная экономика. Поэтому – всё для фронта, всё для победы!


– Мы вводим эмбарго на ввоз продовольствия из ряда стран, говорим об импортозамещении…


– А своего  продовольствия производить не будем. Может, оно и к лучшему. Меньше кушать будем. А то ведь разъелись за последнее время. Вы обратите внимание – лет 15–20 назад люди были стройные, красивые. А сейчас выйдешь на улицу в городе – половина встречных – толстые, обрюзгшие.


Россия ввела запрет на ввоз мяса из США и некоторых других стран.


– Смеетесь?


– Зачем же, правда! Это же плохо – переедать. Вот правительство и озаботилось здоровьем населения. Лучше меньше кушать – дольше проживешь. Ну нет других объяснений. Просто денег нет, чтобы вложиться в развитие своего сельского хозяйства. Это первое. А второе – первоочередные задачи стали другими. Если денежные средства нашлись – из каких-либо фондов, идут на поддержку «Роснефти», «Новатэка» и некоторых корпораций – это, по мнению правительства, первоочередные предприятия. Оно показывает, что для него эти компании более важные, чем сельское хозяйство России. И не забывайте, что первый проректор Высшей школы экономики Гохберг недавно четко заявил, что тяжелым камнем на шее России висят 37 с половиной миллионов крестьян. И если бы не они, то в России все бы жили прекрасно, получали высокие зарплаты, у всех был бы высокий уровень жизни. А эта Высшая школа экономики определяет весь вектор развития экономики России, в том числе и сельского хозяйства. И если первый проректор так говорит, то, значит, это все-таки политика самой Высшей школы экономики, это же не его личное мнение. Он же не говорил это, как дядя Лева на своей домашней кухне, он – первый проректор и высказался публично. Он эти слова произнес. Значит, это – линия, политика ВШЭ. А Высшая школа экономики в России есть кузница кадров и разработчиков всех программ развития России. Крестьяне, по его мнению, – тяжелый камень на шее России. Отсюда и такой бюджет, который сейчас внесен в Госдуму.


 


Василий Мельниченко

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
CAPTCHA
This question is for testing whether you are a human visitor and to prevent automated spam submissions.