Елена Панфилова: «В нашей стране царят апатия и усталость от коррупционных разоблачений». А сколько коррупции содержится в литре молока? Вот надоили вы молока на 17 рублей, а почему в магазине оно уже стоит 90 рублей? Что стало причиной такого подорожания

Елена Панфилова: «В нашей стране царят апатия и усталость от коррупционных разоблачений»

 

Елена Панфилова: «В нашей стране царят апатия и усталость от коррупционных разоблачений»

http://crimerussia.ru/corruption/elena-panfilova-v-nashey-strane-tsaryat...

«Государства определяют правила через законодательную систему. У гражданского общества до сих пор была лишь вспомогательная роль — дергать государство, обращая его внимание на насущные проблемы общества. Но сегодня эта роль меняется. LuxLeaks, Панамские архивы, журналистские расследования в России — только после действий активистов политики вспоминают забытые после выборов популистские обещания бороться с коррупцией и, наконец, проводят саммит в Лондоне, конференцию в Париже. А ведь коррупция убивает — и когда рушится здание, построенное из плохого материала, и когда через хитрые схемы получают финансирование террористы. И одними законами, без самоотверженных людей — журналистов, сотрудников правоохранительных органов, активистов, победить ее невозможно», — с такими словами выступила на состоявшейся 14 июля в Брюсселе конференции Transparency International ее вице-президент, а также основатель ее российского отделения Елена Панфилова. В беседе с «Преступной Россией» она рассказала о своих амбициях и том, как трудно бывает доказать, что «ты не зомби».

 

— В Индексе восприятия уровня коррупции по результатам 2015 года Россия заняла 119 место из 167 наряду с Азербайджаном, Гайаной и Сьерра-Леоне. Причиной масштабной коррупции в РФ одни называют плохие законы, другие − их применение, третьи − в целом особенности российской культуры. Каково Ваше мнение?

— Конечно, мы живем в мире, где свои культурные особенности есть у каждой страны. Но причислять к ним коррумпированность нельзя. Почему-то у россиян, переехавших по разным причинам в другие страны, подобная «особенность» испаряется, как только они погружаются в иную институциональную действительность. А значит, проблема в совокупности факторов: в определенных политической системе и институтах, но главное − в отсутствии осознанной системной деятельности по ее искоренению и в принципе понимания, что о коррупции недостаточно говорить, надо еще и что-то делать.

— Но ведь прогресс есть − чиновники сегодня декларируют свои доходы и имущество, с 2008 года выпускаются Национальные планы по противодействию коррупции... 

— Да, их уже целых пять штук. Но наскоками проблему коррупции не решить. Надо признать, что в силу целого ряда позитивных обстоятельств − таких, как присоединение России к международным антикоррупционным конвенциям (в частности, ратифицированная РФ в 2006 году Конвенция ООН против коррупции лежит в основе Федерального закона «О противодействии коррупции») и наличие соответствующих групп давления − мы, пусть и черепашьим шагом, но все-таки движемся в нужную сторону. Но пока мы крайне далеки от результатов в борьбе против большой коррупции. Сегодня мы лишь роем окопы будущей войны. Декларации, нацпланы − в нашем законодательстве появляются те правовые кусочки, которые сейчас результатов не дают, но через какое-то время могут стать залогом того, что мы будем жить в другой стране. Пока мы лишь закладываем камушки лучшего будущего.— 

— Какие правовые инициативы уже привели к конкретным результатам?

— В свое время прошло практически незамеченным принятие в 2009 году Федерального закона «Об обеспечении доступа к информации о деятельности государственных органов и органов местного самоуправления». Никто не бегал радостно по улицам, не хлопал в ладоши. Хотя именно этот закон стал инструментом, благодаря которому сегодня проводят свои расследования наша организация, Фонд борьбы с коррупцией (ФБК) Алексея Навального, индивидуальные активисты. Без него трудно было бы представить наш сегодняшний гражданско-активистский ландшафт.

— Какие стратегии выбирают Transparency International и другие организации, чтобы влиять на развитие российского законодательства в области противодействия коррупции?

— По сравнению с ФБК у нас совершенно разная повестка дня. Деятельность Фонда направлена главным образом на большие расследования и заметные фигуры. У нас же четыре приоритета. Во-первых, мы выдвигаем институциональные инициативы и пытаемся убедить других участников процесса в их необходимости. Так было, например, в отношении ФЗ о доступе к информации о деятельности госорганов, а также введения деклараций сведений о доходах чиновников. Проект « Декларатор» − единая база, в которую собирается информация с сайтов различных ведомств, − наше детище. По такой же схеме мы действуем и сегодня, отстаивая необходимость закона о защите заявителей о коррупции. Второй наш приоритет − антикоррупционное образование. Мы проводим летние и зимние школы, а также читаем лекции − студентам и чиновникам. Третье направление, по которому работает «Transparency International − Россия», − это организация антикоррупционных приемных во всех регионах страны, то есть там, где данная проблема людей беспокоит больше всего. Страна большая − не может быть одной федеральной коррупции, везде она принимает собственную форму: вБарнауле − это дороги (с 2013 года на ремонт дорог Барнаула было потрачено почти 1,4 млрд рублей, половина которых досталась трем крупнейшим подрядчикам − прим. ред.), а где-то это недобросовестное использование бюджетных средств. Расследования зачастую заканчиваются публикациями. Наконец, мы проводим исследования: люди хотят видеть цифры и красивую инфографику.

— Какое из исследований Центра вызвало наибольший интерес у россиян?

— Однажды мы вычислили, сколько коррупции содержится в литре молока. Вот надоили вы молока на 17 рублей, а почему в магазине оно уже стоит 90 рублей? Что стало причиной его подорожания почти в пять раз? Мы проследили всю производственную цепочку и выяснили, что, помимо стандартной добавочной стоимости на цену продукта, на каждом этапе производители и переработчики вынуждены платить взятки и делать откаты посредникам и ритейлерам. Цена растет всякий раз из-за подобных издержек. В итоге, в литре молока на столе у каждой российской семьи от 15% до 30% − это доля коррупции, которая идет не корове, не дояркам, не продавцам, а совершенно непонятным людям в карман.

— Над какими главными вопросами работает «Transparency International − Россия» сегодня?

— В этом году мы активно занимаемся декларированием конфликта интересов − к сожалению, чиновники не понимают своей заинтересованности в раскрытии данных сведений и прячут свои связи с аффилированными структурами, через которые и идет самая большая коррупция в стране. Другая задача сегодня − заставить всех чиновников публиковать декларации, а тех, кто этого не делает, − привлекать к ответственности. Наконец, очень важна тема бюджетной прозрачности, особенно в таких критических для населения областях, как здравоохранение, образование, дороги. Коррупция в высоких сферах − это очень круто, но когда люди погибают из-за дырки в дороге, которая на бумаге была отремонтирована... Конечно, очень хочется посадить крупного коррупционера. Но для меня самое главное − это свести коррупцию в моей родной стране до того социального минимума, при котором она перестанет быть угрозой для личной безопасности человека и национальной безопасности России. Коррупция не должна убивать людей. Казармы не должны падать на головы новобранцам. А бабушки не должны погибать из-за плохой медицины, потому что лекарства разворовали. Я патриот и моя амбиция, как и амбиция нашего Центра, такая − незатейливая.

— При этом с недавних пор «Transparency International» был присвоен ярлык «иностранный агент». Это мешает работе?

— Это бесит. Когда мы с Настей Корниенко открывали российское отделение организации в конце 1990-х, мы делали это не ради иностранных денег или названия, а потому что верили в идею. Очень дико, когда тебя называют не тем, кем ты являешься. Это все равно, как если бы ко мне подошли и сказали: «Ты − зомби!». Но я же знаю, что я не зомби, что я не иностранный агент. В результате у нас возникают проблемы с финансированием. Так, много людей, которые нас ранее поддерживали, испугались и перестали. Например, мы по привычке подали заявку на финансирование Европейской комиссии. Но там решили, что в таком политически чувствительном направлении лучше не идти.

— При этом Москва довольно активно сама сотрудничает с зарубежными коллегами в сфере борьбы с коррупцией. Россия является активным членом Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) и Группы государств по борьбе с коррупцией (ГРЕКО). Насколько данное сотрудничество обуславливает национальный прогресс в сфере?

— Как правильно заметил Михаил Зыгарь в своей книге − нет Путина, есть «коллективный Путин». Так же − нет Москвы, есть «коллективная Москва». С одной стороны, ребята из Минэкономразвития, Министерства финансов, МИДа отлично работают с представителями ОЭСР. А какие-то ведомства не реагируют совсем. Самая главная проблема в том, что в России национальная повестка дня расплылась: элита у нас отдельно, чиновники отдельно, граждане отдельно.

— Насколько последняя категория − граждане − сама интересуется вопросами, о которых мы с вами говорим?

— С одной стороны, самыми активными членами ассоциаций, которые проводили нашумевшее расследование «панамских архивов», были наши журналисты − Роман Шлейнов, Роман Анин и их коллеги. С другой стороны, эффект от их героической деятельности совсем не тот, которого стоило бы ожидать. В нашей стране царят апатия и усталость от коррупционных разоблачений. Схема такова: информация вышла, ее быстро перепостили, поставили 100 тысяч «лайков», а дальше − никакой общественно-правовой реакции. Нам надо искать инновационные способы сдвигать общество с мертвой точки и вызывать его реакцию на расследования.

— Сложилось впечатление, что для некоторых россиян «панамские архивы» даже в некоторой степени «оправдали» масштабы коррупции в России: мол, воруют все, и поделать с этим ничего нельзя...

— Мне наплевать, что везде воруют. Каждый должен заниматься своим огородом, не надо совать нос к соседу. Пока же в нашем огороде грязь и бурьян по шею. Его надо вычищать. Конечно, коррупция всегда существовала − и в Древнем Риме, и в Средние века, и она никуда не исчезнет, пока есть государство. Ведь коррупция возникает на пересечении трех данных: алчность, возможности, отсутствие контроля. То есть коррупция появляется, когда присущая каждому в той или иной степени алчность встречается с возможностями публичного офиса в отсутствии реального гражданского контроля. Чтобы с ней справиться, надо начинать с воспитания, борьбы с алчностью и, главное, с введения концепции общественного служения. Ведь если содержащиеся в Конвенции ООН по борьбе с коррупцией нормы касаются public officials, то есть чиновников, которые служат общественному благу и подотчетны обществу, то у нас совершенно иная субъектно-объектная связь: российские государственные служащие служат исключительно государству. Ну, а вообще, антикоррупционная борьба − это не результат, а процесс. Работать надо. 

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
CAPTCHA
This question is for testing whether you are a human visitor and to prevent automated spam submissions.